Лев Славин - За нашу и вашу свободу: Повесть о Ярославе Домбровском

Однако разведка Небольсина не заметила небольшого сторожевого отряда, патрулировавшего неподалеку в горах. Горцы открыли огонь. Несколько плотов затонули, а среди солдат первой роты, уже взобравшихся на сушу, поднялась паника. Но Домбровскому удалось собрать их и повести в наступление. Тем временем вся колонна перебралась на берег. Сторожевой отряд был перебит. Небольсин вышел во фланг Кази-Магоме. Шамиль с четырьмя сотнями мюридов ускакал и заперся в ауле Гуниб. 25 августа, окруженный русскими войсками, он сдался Барятинскому.

Домбровский с группой отличившихся офицеров присутствовал при акте капитуляции. С сочувствием смотрел он на отважного кавказского вождя, вручавшего свою шашку победителю. Кучка фанатичных мюридов — вот все, что осталось у Шамиля от его войска, столько лет сотрясавшего Кавказ. Ярослав понимал, что поражение Шамиля решила не только военная техника русских и их численное превосходство, но и политические ошибки самого Шамиля, оттолкнувшего своим деспотическим режимом народ.

Канцелярия наместника работала не торопясь. Только в конце сентября Домбровский получил бумагу, извещавшую, что он «откомандировывается в Санкт-Петербург для сдачи экзаменов на предмет поступления в Академию генерального штаба». Ярослав с волнением держал в руках долгожданное разрешение… «Буде поручик Домбровский, — сообщала далее эта бумага, — оных испытаний не выдержит, ему надлежит возвратиться в ряды войск, испросив назначение в штаб-квартире Кавказского корпуса…»

Однополчане устроили Ярославу проводы. Пылала пуншевая чаша, звенели гитары. Прощаясь, полковник Небольсин обнял Ярослава и перекрестил его. И тут же спохватился:

— Тебя, собственно, надо бы перекрестить слева направо, по-католически. Ну да ладно, и так сойдет. Смотри же, душа моя, неровен час провалишься на экзаменах — вали к нам обратно. Ну, а когда кончишь академию, все равно к нам. Мы тебе рады будем, если живы останемся.

— Да что вы! Война-то кончается.

— На этот счет ты не беспокойся, на наш век войны хватит. Шамиля взяли, а Мухаммед-Эмин еще дерется. Чечня и Дагестан так скоро не замирятся. Да и на западе черкесы волнуются…

Часть IV

ЯРОСЛАВ — «АКАДЕМИК»

…В конце концов лучше умереть, получив в тело пулю…

Глава 12

Снова Питер и Москва

И вот снова Петербург. Ярослав почти не видит его. То в крохотной комнатке своей, то в классах, отведенных экзаменующимся для занятий, Домбровский сидит за учебниками с раннего утра до поздней ночи. Среди дня — перерыв на час, чтобы пообедать наскоро в ближайшей дешевой кухмистерской. И снова — за учебники, снова у доски с мелом в руках, в библиотеке и у себя в клетушке, за маленьким столом, заваленным книгами и тетрадями.

Тринадцатого ноября был самый трудный экзамен — долговременная фортификация. Принято было думать: кто это испытание пройдет благополучно, тот может считать себя попавшим в академию. Домбровский получил наивысший балл — двенадцать. В радостном возбуждении вернулся он к себе. Здесь ждала его приятная неожиданность: посылка из дому. В посылке — домашние колбасы, носки ручной вязки, католический требник, дагерротип матери — приложено было поздравительное письмо от родных. Ярослав и забыл, что сегодня день его рождения. Ему исполнилось двадцать три года.

— Старенькая моя… — пробормотал он в приливе нежности, глядя на портрет матери (а ей в ту пору всего-то было сорок лет).

Приписка в конце письма обрадовала его. Брат Теофиль извещал, что он перешел на второй курс Киевского университета, и приглашал Ярослава на каникулы заехать к нему в Киев. «Кое-что здесь будет для тебя, Ярек, весьма интересно. Я на днях возвращаюсь в Киев и все к твоему приезду приготовлю…»

Эти глухие строки заинтересовали Ярослава.

Однако рано еще было говорить о каникулах. Пусть фортификация и сдана, но впереди еще труднейшие испытания. А между тем Домбровский, несмотря на свою молодость и отличное здоровье, чувствовал себя усталым после четырех лет Кавказской войны. Гром пушек, горные обвалы, трупы, плывущие по реке, трагическое лицо бородатого Шамиля, точно высеченное из камня, кровавые видения войны — всем этим были наполнены его лихорадочные сны… Напряжением воли он приторачивал себя к столу. На каждый очередной экзамен он шел с такой верой в победу, с какой прежде шел в каждый очередной бой, и — побеждал.

Настал день — это было 15 декабря 1859 года — Домбровский Ярослав Викторович, поручик 19-й бригады Особого Кавказского корпуса, после блестящей сдачи вступительных испытаний был зачислен слушателем в Николаевскую Академию генерального штаба.

Всех принятых в академию офицеров оказалось пятьдесят шесть человек, в большинстве чином не старше поручика, за исключением двух армейских капитанов и одного штабс-капитана гвардии. Это были все боевые офицеры с Кавказского и бывших Турецкого и Крымского фронтов. Но были среди зачисленных в академию также и юнцы — из наиболее способных воспитанников Пажеского корпуса и Школы гвардейских подпрапорщиков. Они держались отдельной группкой и с завистью посматривали на ордена, украшавшие мундиры фронтовиков.

Всех принятых собрали для предварительной беседы в Большом рекреационном зале академии. Она помещалась на Английской набережной. В широкие стрельчатые окна видны были полные воды Невы. Разъяснительную речь произнес начальник академии генерал-майор Баумгартен. Это был еще нестарый человек бравого вида с хриплым командирским голосом. Из слов его явствовало, что обучение рассчитано на два года. Первый курс теоретический. На нем проходят следующие науки… Тут генерал извлек из кармана мундира бумажку, вздел на крупный нос очки и прочел:

— Русская словесность, общие понятия об артиллерии и подробнейшие — об ее устройстве. Далее: малая тактика одной дивизии. Понятно? Засим: начальные основания топографии и геодезии и к этому черчение планов и глазомерная съемка местоположений. Поясняю: это есть не что иное, как глазомер и искусство судить о местоположении в отношении тактическом и вообще военном. Идем далее: кастраметация. Понятно? Сей термин происходит от латинского слова «castra», что означает лагерь. Следственно, кастраметация есть наука о лагерях и позициях…

Домбровский внимательно слушал. Он понимал, что эти науки, за исключением словесности и еще нескольких схоластических и устарелых дисциплин, необходимы для ведения современной войны. Без них не обойтись офицерам, предназначенным для занятия высших военных должностей.