Анна Цомакион - Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии

На этом-то диком, неприветливом утесе основал Гарибальди свое уединенное жилище, выбрав для него наиболее живописное местоположение и с любовью руководя работами по его устройству. Изящно сложенный из гранита, в стиле южноамериканских построек, домик состоял из одного этажа с плоскою крышею и маленьким бельведером, который заканчивался красивым куполом. С западной стороны на расстоянии нескольких саженей от дома возвышалась мельница, работавшая исключительно на единственного владельца острова. Внутренность дома состояла из двух комнат и кухни; убранство его отличалось крайней простотой, близко граничившей с бедностью. Одна из комнат служила одновременно спальней и рабочим кабинетом Гарибальди. Под полом этой комнаты была устроена небольшая цистерна, за неимением на острове другой воды, годной для питья. Отверстие цистерны приходилось под кроватью, и сырые испарения, поднимавшиеся из-под пола, содействовали развитию ревматических болей, которые Гарибальди вывез еще из Америки и которыми он так страдал, особенно в последние годы жизни. Кровать с тюфяком, до того жестким, что на нем мог спать только неприхотливый его владелец, столь старое кресло и сундучок, где хранились бумаги, составляли все убранство комнаты. Над кроватью висел портрет “дорогой старушки-матери”. Единственным предметом роскоши среди этой убогой обстановки служила небольшая, толково составленная библиотека, по преимуществу из хороших серьезных книг. Между солидными английскими сочинениями по навигации и тактике здесь встречались творения Шекспира, Байрона, Юнга, Гумбольдта, Плутарха, Боссюэ и так далее. В другой, более просторной, комнате стояли три железные кровати для друзей, иногда приезжавших погостить у героя. Здесь же помещался Фрусчианте, бывший священник, ставший после защиты Рима фактотумом Гарибальди. Эта вторая комната была убрана разнообразным иностранным оружием – военными трофеями хозяина – и несколькими знаменами, между которыми особенно выдавалось черное шелковое с изображением Везувия, пожалованное итальянскому легиону после сражения под Сант-Антонио. В помещавшейся у самого дома маленькой железной постройке, похожей на те передвижные домики, которые возят с собой американские пионеры, жил Джованни Бассо, секретарь и вместе с тем казначей Гарибальди. Бассо познакомился с последним во время его путешествий в Китай, сильно привязался к нему, последовал за ним в Европу и навсегда остался при нем. Недалеко от дома находилась деревянная хижина, первое временное жилище Гарибальди на Капрере, где теперь помещалось около тридцати овец и несколько коров вместе с пастухом. Наконец, в небольшой пристройке, называемой “Ватиканом”, обитал старый осел, по мысли Фрусчианте названный Pio Mono. Бывший священник приносил ему ежедневно несколько пучков травы, которые назывались лептою св. Петра. Подле дома находился большой, тщательно обработанный участок земли, где, кроме разнообразных овощей, росли кипарисные, миндальные, грушевые и каштановые деревья в соседстве с несколькими яблонями и виноградными лозами; где возделывался даже прихотливый сахарный тростник. Это пространство было огорожено забором, сложенным из камней, не связанных цементом, и предназначенным для защиты плантации от нашествия диких быков и целого племени низкорослых диких ослов, населявших Капреру. Эту стену сложил Гарибальди с помощью своих товарищей по оружию, бывших офицеров – альпийских охотников. Приезжая погостить у своего вождя и заставая его неизменно за работой, они покорно следовали примеру хозяина, брались за тачку и свозили груды камней, из которых складывалась стена. Разведя виноградную лозу, Гарибальди счел нужным заняться виноделием. С наслаждением попивал он свое самодельное вино, находя его бесподобным и любезно потчуя им своих гостей. Пробуя это до невозможности кислое питье, никто, однако, не решался сделать вполне простительную гримасу – так велика была радость хозяина, когда хвалили вино его лоз. Охота запрещалась на Капрере; гуманное чувство хозяина не допускало этой варварской, по его мнению, забавы. Иногда, однако, Гарибальди продавал мяснику одного или двух диких быков, которых ловил сам при помощи лассо. Тогда на Капрере появлялась говядина. В остальное время питались рыбой, которая в изобилии ловилась по берегам острова. Таким образом, поселившись на угрюмом, пустынном островке с бесплодною почвой, едва способною питать растущие на ней жалкие деревца, Гарибальди в несколько лет упорного труда сумел прекрасно устроить свое маленькое хозяйство и чувствовать себя вполне счастливым в обществе своих артишоков, спаржи и арбузов. Между тем, наступала весна 1860 года, а с нею – новые события на материке и новые триумфы для скромного землевладельца Капреры.

Глава V. Экспедиция “Тысячи”

Медлительность туринского правительства. – Вызванные ею волнения. – Восстание в Сицилии. – План Гарибальди. – Взгляд Кавура на сицилийские волнения. – Письмо Мадзини. – Франциск II, король неаполитанский. – Гарибальди на вилле Спинола. – Письмо Гарибальди к Виктору Эммануилу. – Отъезд экспедиции в Сицилию. – Тысяча. – Прибытие в Марсалу. – Каталафими. – Палермо. – Свидание на корабле “Ганнибал”. – Генерал Боско. – Капитуляция. – Новые волонтеры. – Отзыв Виктора Гюго о Гарибальди. – Милаццо. – Мессина. – Письмо короля. – Неудавшаяся экспедиция в Папскую область

Вслед за миром в Виллафранке туринское правительство, судя по его упорному молчанию, казалось, намерено было остановиться на полдороге в вопросе объединения страны. Придерживаясь своей осторожной политики, Кавур боялся слишком быстро идти к цели, хотя и решил мысленно, что до Виллафранкского мира объединение Италии было возможно, но после него стало необходимо. Опасаясь потерять союзника в лице французского императора, он избегал рискованных шагов и на этом основании отверг план Мадзини, предлагавшего ему поднять восстание одновременно в Неаполе и Риме и, заняв последний, сразу покончить дело объединения. В Италии политика Кавура возбудила недовольство среди партии действия и вызывала волнения. Всюду замечались явные признаки брожения, предвещавшие грозу. В то время как Гарибальди потребовал в парламенте предания суду Кавура за уступку Савойи и Ниццы, в Сицилии вспыхнуло восстание. Оно было подавлено неаполитанским правительством, но волнение не улеглось и грозило разразиться новыми беспорядками. Еще раньше Гарибальди обещал некоторым друзьям своим, уроженцам Сицилии, принять участие в восстании их соотечественников, как только они поднимут оружие против неаполитанского правительства. Деятельная помощь сицилийцам вытекала из плана, который составил Гарибальди, – расшатать абсолютизм там, где он был сильнее всего, то есть в Неаполе и Риме. Примыкая к восстанию на Сицилии, он собирался возбудить одновременно восстание в Папской области и в Неаполитанском королевстве. С этой целью он намеревался организовать в различных пунктах страны небольшие революционные очаги, чтобы не дать противникам возможности сосредоточить свои силы в одном месте.