Вениамин Цукерман - Люди и взрывы

После этого случая во всех инструкциях появился пункт, запрещающий какие бы то ни было работы с высоковольтными устройствами во время подготовки и проведения взрывных экспериментов.

В те далекие времена часто приходилось работать с зарядами различного состава и формы. Обычно это был сплав тротила с каким-нибудь мощным вторичным взрывчатым веществом. В вытяжном шкафу одной из лабораторных комнат отдела Льва Владимировича была оборудована водяная баня, с помощью которой тротил доводился до плавления, после чего к нему добавлялся порошок вторичного взрывчатого вещества. Было известно, что температура расплавленного тротила не должна превышать 90°. При более высокой температуре могло произойти загорание. В этот день наблюдение за температурой бани вели две молодые выпускницы Московского высшего технического училища имени Баумана. Девушки «упустили» температуру, и расплавленный тротил вспыхнул. Все находившиеся в комнате растерялись. Бросились к входным дверям. Лишь один Диодор Михайлович Тарасов не потерял присутствия духа. Строго по инструкции, он быстро вылил горящий тротил на пол, а когда тот растекся тонким слоем, исключающим детонацию, затушил огонь песком. После этой истории плавка тротила и составление смесей на его основе, а также хранение взрывчатых веществ в лабораторных помещениях были категорически запрещены.

Особенно тщательно проверяли, не хранятся ли взрывчатые вещества в лабораториях, в предпраздничные дни. Занятный случай произошел при подготовке помещений к празднику 1 Мая 1948 года. В рабочей комнате одного отдела было обнаружено несколько килограммов белого порошкообразного вещества. В соответствии с инструкцией оно было немедленно вывезено на площадку и подвергнуто уничтожению взрывом. Странное взрывчатое вещество, однако, не взорвалось. При дальнейшем тщательном изучении оно оказалось предпраздничной пшеничной мукой, выданной сотрудникам отдела.

Памятный случай произошел с группой Самуила Кормера. Группа готовила опыт с большим зарядом взрывчатого вещества, масса которого превышала 100 килограммов. Внезапно заряд вспыхнул. В подобных случаях горение может перейти в детонацию со всеми вытекающими последствиями. Самуил проявил спокойствие и выдержку. Он увел свою бригаду в укрытие и позвонил в диспетчерскую. Запретил приближаться к очагу пожара. И в этом случае природа оказалась благосклонной: заряд благополучно догорел, взрыва не было. Потом было много споров о причине самовозгорания заряда. По спасительной официальной версии, заряд загорелся в результате фокусировки солнечных лучей в капле жидкости, оброненной пролетавшей птичкой.

Иногда тревожные ситуации возникали вне связи со взрывчатым характером основных материалов. Однажды при отправке поездом вакуумных насосов забыли послать вместе с ними насосное масло. Было решено исправить ошибку, отправив его самолетом. Через два дня должен был быть попутный рейс АН-10. Его грузовой отсек способен принять две-три тонны груза. Пассажирами едут наши ребята. Разумеется, на подмосковный аэродром бочки с маслом должны быть доставлены тоже самолетом. Но это сравнительно простая задача. Масло идет в железных бочках. Как полагается, перед отправкой осматриваем бочки. Отверстие для заливки заварено. Переворачиваем бочки, чтобы проверить герметичность сварки верхнего днища и патрубка. При переворачивании хорошо чувствуется, что масло заполняет лишь три четверти объема. Но течи нигде нет — сварка герметична. Я отправляю документы, сопровождающие груз. Несмотря на кажущееся благополучие, возникает противное чувство тревоги: что-то с этим проклятым маслом не очень ладно. Пора ехать обедать, но беспокойство не проходит. И вдруг озарение — перед внутренним взором встает картина: занятия физикой с ребятами 5—6-х классов. На доске выписана задача: «Стороны прямоугольного экрана кинескопа домашнего телевизора 5 0х40 сантиметров. Определить силу, действующую на поверхность стекла». Задача простейшая: перемножив 40 на 50, получим площадь экрана кинескопа, равную 2000 см2. Если в кинескопе вакуум (а без него он не может работать), то на каждый квадратный сантиметр экрана давит один килограмм, а на 2000 см2 — сила в две тонны. Задача практически такая же, как задача с бочкой, масло в которой лишь частично заполняет ее объем. Я звоню на аэродром. Действительно, у самолетов АН-10 грузовой люк сообщается с атмосферой. Значит, имеется значительная вероятность, что из-за разницы давлений внутри бочки и снаружи на ее днище действует сила, превышающая одну тонну. Расчет показывает, что сварка днища с цилиндрическим корпусом бочки не выдержит такой нагрузки. Днище будет выдавлено. Звоню Анатолию Петровичу Зыкову, чтобы подлить масла в огонь в буквальном смысле. «Вы понимаете, что произойдет, если горючее масло растечется по всему грузовому отсеку? Оно наверняка выйдет из отсека и легко может попасть в струю пламени, вытекающую из самолетных двигателей. Самолет неизбежно загорится».— «Ну уж, так прямо и загорится»,— говорит с недоверием Анатолий Петрович. «Пожалуйста, проверьте эти оценки. Мне кажется, в них нет большой ошибки». Проверка подтверждает правильность «прогнозов». Надо что-то придумать... Решение приходит само: надо так закрепить бочки с маслом, чтобы они всегда стояли вертикально. Нужны предостерегающие надписи типа: «Не переворачивать», «Не кантовать», «Хрупкие приборы». Если просверлить в верхних торцевых дисках небольшие отверстия, давление воздуха внутри бочки будет равно давлению атмосферы снаружи и сварные швы не будут испытывать никаких напряжений.

Затем были сутки томительного ожидания, пока не пришла радиограмма: «Прибыли благополучно». Вот таким сравнительно простым способом удалось предотвратить возможную аварию или даже пожар в самолете.

Мы много раз убеждались, что накопленный опыт, кажущийся ненужным, в какой-то момент помогает решать совершенно неожиданные задачи.

Для работ с радиоактивными веществами предусматривались специальные помещения с толстыми перегородками — они разделяли комнату на отдельные отсеки. Вскоре было найдено, однако, что такая защита не обеспечивает достаточную безопасность, и для работ с большими активностями решили соорудить специальные помещения на той же территории, что и основной корпус. В известной степени порядок работы с радиоактивными веществами в этих корпусах напоминал «горячие» радиохимические лаборатории.

МУХИ

Вот любопытная история, связанная с нашими работами в новых корпусах.

По инструкции по окончании работ с радиоактивными веществами помещения надо было сдавать под охрану. При этом требовалось, чтобы приемку осуществлял комендант военизированной охраны. Обычно эта процедура занимала много времени — надо было дозвониться в комендатуру, вызвать коменданта и охрану, затем ждать, пока они пройдут путь от проходной до нашего помещения. Все это время операторы, обслуживающие работы, «развлекались» тем, что ловили мух, которых было особенно много в солнечные дни на окне.