В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
В подтверждение этой характеристики он привел один случай, имевший будто бы место во время отступления после революции наших войск из-под Риги, где полковник Родзянко временно командовал бригадой 17-й кавалерийской дивизии. Тогда ротмистр Булак-Балахович, попав случайно со своим партизанским отрядом в расположение 17-й кавалерийской дивизии, ночевал вместе с полковником, перед которым якобы хвастался своим геройством, но затем, когда Родзянко предложил ему утром произвести разведку, то Булак-Балахович скрылся.
Этим рассказом полковник хотел скомпрометировать ротмистра Булак-Балаховича, но цели своей не достиг, так как все отлично понимали, кто в настоящий момент стоит выше: тот ли, кто спокойно сидел в своем имении, защищенный германскими штыками, или тот, кто с громадным риском формировал свой отряд в стане врагов.
Тогда, в первый свой приезд, полковник Родзянко, по-видимому не встретив сочувствия у генерала Вандама к своим желаниям, громогласно заявлял, что он в авантюре участвовать не хочет, а потому уезжает восвояси. Таким образом, его вторичный приезд был совершенно неожиданным, хотя и объяснялся очень просто. Новый командующий корпусом был его товарищем по Пажескому корпусу, а новый начальник штаба – сослуживцем по 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, и поэтому полковник Родзянко рассчитывал, что теперь он будет иметь успех при осуществлении своих планов.
Эти планы или, вернее, желания выражались в следующем: полковник непременно хотел командовать стрелковыми батальонами (русским, немецким и латышским), формировавшимися в гор. Риге, и для этого настаивал на производстве его в генералы, зачислении на должность генерала для поручений при штабе Северной армии и на командирование его в гор. Ригу с определенным приказом принять командование стрелковыми батальонами.
Первый командующий генерал Вандам отказал в этом, будучи вообще против производства и не желая вмешиваться в дело назначения командира стрелковыми батальонами в Риге, однако полковник фон Неф не устоял под натиском полковника Родзянко и в частной беседе дал ему свое согласие, о чем и поставил в известность на другой день, 24 ноября, начальника штаба.
Начальник штаба сделал по этому поводу следующий доклад: 1) производство в генералы командующим в чине полковника не считает вообще удобным, и к тому же нет никакой причины такого производства, то есть отличия; 2) назначение для поручений встречает затруднение, так как в короткий срок со времени ухода генерала Вандама принято новых три штаб-офицера для поручений и четыре обер-офицера, что при желании нового командующего сократить число чинов штаба является полным противоречием; 3) назначать командиром стрелковых батальонов, формирующихся в Риге и неподчиненных командованию Отдельного Псковского добровольческого корпуса, вряд ли будет тактичным шагом.
Ввиду этих соображений начальник штаба предложил командующему производство в следующие чины вообще оставить до приезда генерала графа Келлера, который в этом вопросе даст свое заключение, а полковника Родзянко, зачислив в отдельный Псковский добровольческий корпус, командировать в Ригу с предписанием, в котором выразить, что с целью объединить все формирования в Прибалтике желательно назначение его командиром стрелковыми батальонами.
Командующий согласился с докладом, но не счел удобным отказать полковнику Родзянко в производстве и потому решил его все-таки произвести, основываясь на том, что представление его в генералы было сделано еще прежним его начальством при Временном правительстве.
Полковник Родзянко уехал 24 ноября обратно в Ригу, получив предписание с полномочием вести переговоры с англичанами, если они наконец прибудут и предписание с пожеланием объединить под его начальством стрелковые батальоны в Риге.
По-видимому, командующий передал ему соображения и доклад начальника штаба, потому что он, придя за бумагами к ротмистру фон Розенбергу, недовольным тоном заметил, что не ожидал от сослуживца по дивизии такого недоброжелательного отношения.
Почему справедливые соображения ротмистра и его доклад, как начальника штаба, полковник Родзянко решил рассматривать как недоброжелательство, является вопросом, который может быть разрешен исключительно психикой последнего.
Через день после этого, то есть 26 ноября, произошла, как было указано выше, катастрофа и корпус под натиском противника вынужден был отойти в район Валк – Верро. При таких обстоятельствах очередной приказ по Отдельному Псковскому добровольческому корпусу на 26 ноября не был выпущен, и собственно приказа о производстве полковника Родзянко в генералы не было.
По прибытии в гор. Ригу начальник штаба узнал, что стрелковыми батальонами, вследствие изменившейся общей обстановки, назначен командовать германский штаб-офицер и что полковник Родзянко по этому поводу выразил в очень резкой форме германцам свое неудовольствие.
В частной беседе с командующим ротмистр высказал, что в назначении германского майора командовать стрелковыми батальонами, а также в нежелании, чтобы Отдельный Псковский добровольческий корпус отступал на Ригу – Митаву, он усматривает все ту же германскую политику изоляции Курляндии от русского влияния, но что он надеется эти недоразумения устранить, если командующий все переговоры с германцами предоставит исключительно ему, и воздействует на полковника Родзянко, чтобы он не вмешивался в дела политического характера, а также и в военные, касающиеся непосредственно компетенции штаба корпуса.
Командующий подтвердил, что полковник Родзянко назначен им только начальником над офицерами и добровольцами, находящимися в Риге, и с той целью, чтобы освободить начальника штаба от этих забот местного порядка и предоставить ему возможность работать исключительно по делам корпуса.
На этом были закончены совещания, и командующий в сопровождении ротмистра Гоштовта выехал 3 декабря утром для переговоров с эстонцами в гор. Ревель.
Перед прощанием начальник штаба еще раз обратился к ротмистру Гоштовту с предупреждением, чтобы тот напомнил в нужную минуту командующему, что он просит освободить его от занимаемого поста, если полковник фон Неф решит все-таки отступать на Ревель и базироваться на Эстляндию. В последнем случае он посоветовал Гоштовту остановить выбор командующего, как на его заместителе в роли начальника штаба, на полковника Генерального штаба фон Крузенштерна, который, по сведениям, проживал в гор. Ревеле.
На другой день после отъезда командующего к начальнику штаба приехал товарищ латышского военного министра с приглашением для командования Отдельного Псковского добровольческого корпуса принять участие в совещании латышского правительства относительно общего положения в стране и обороны гор. Риги. Узнав, что командующий уже выехал в Ревель, товарищ министра выразил глубокое сожаление и очень настойчиво просил начальника штаба прибыть вечером на совещание.
Прибыв вечером на совещание министров латышской республики, начальник штаба был встречен военным министром Залиттом и в сопровождении его прошел в комнату, где заседали министры, которые, стоя, приветствовали в его лице русское командование в Прибалтийском крае.
Из переговоров выяснилось, что латышское правительство никакого заявления о нежелании принять Отдельный Псковский добровольческий корпус на свою территорию германскому командованию не делало,
