Нуджуд Али - Мне 10 лет, и я разведена

— Это неправда!

Все взгляды устремляются на меня. Я сама поражаюсь этому внезапному порыву, однако не могу сдержать свои эмоции.

С этого момента процесс начинает двигаться куда быстрее. Фаез чернеет от злости. Кричит, что отец предал его и соврал по поводу моего возраста. Aba не остается в стороне. Говорит, что муж пообещал не притрагиваться ко мне, пока я не вырасту. И тут чудовище заявляет, что согласится на развод при одном условии — отец возместит ему плату за невесту! Aba отвечает, что никогда не видел этих денег. Можно подумать, что мы на рынке, а не в суде! Сколько? Когда? Кто говорит правду? Кто лжет? Кто-то предлагает заплатить ему пятьдесят тысяч риалов[34] и покончить со всем этим. Я не понимаю, что происходит. Когда же все это кончится? Пусть меня наконец оставят в покое… Хватит раздоров между взрослыми, от которых страдают дети. Довольно!

После длительных обсуждений судья выносит окончательное решение — и спасает меня.

— С настоящего момента брак объявляется расторгнутым! — сказал он.

Расторгнутым! До сих пор не верю в это. Меня переполняет неудержимое желание бегать по комнате и кричать от счастья! Я так рада, что не обращаю внимания на следующее заявление судьи: мой отец и этот монстр будут отпущены на свободу. Их даже не заставят заплатить штраф или подписать обещание хорошо себя вести!

Сейчас я просто хочу всласть насладиться долгожданной свободой. Выхожу из комнаты, куда перенесли заседание, и обнаруживаю, что толпа все еще на месте. Более того, люди взбудоражены еще сильнее, чем прежде!

— Скажите что-нибудь для наших телезрителей! — кричит репортер, проталкиваясь ко мне с микрофоном.

Все вокруг толпятся, пихаются, даже аплодируют. На меня со всех сторон обрушивается шквал «Mabrouk!». А позади кто-то бормочет, что я точно самая юная разведенная в мире.

Потом приходит очередь подарков. Растроганный этой историей незнакомец протягивает мне пачку денег — там сто пятьдесят тысяч риалов! Он говорит, что представляет спонсора из Саудовской Аравии. В жизни не держала в руках столько денег…

— Эта девочка — настоящая героиня! Она заслуживает награды! — заявляет мужчина.

Другой говорит что-то о женщине из Ирака, которая хочет подарить мне золотые украшения. Вокруг без конца щелкают камеры. Журналисты обступают меня плотной толпой. Но вдруг за их спинами появляется один из братьев моего отца — он встает и кричит Шаде:

— Вы очернили репутацию нашего рода! Запятнали честь нашей семьи!

Шада поворачивается ко мне.

— Не слушай его, он говорит глупости, — шепчет она.

А потом берет за руку и тянет за собой. Не нужно бояться своего дядю — я же выиграла, в конце концов! Выиграла! Теперь я разведена! Никогда больше не выйду ни за кого замуж. Как странно и удивительно приятно вновь ощущать забытую легкость — слова судьи мгновенно вернули меня в детство…

— Khaleh Шада!

— Да, Нуджуд?

— Я хочу новые игрушки! Хочу есть шоколадные конфеты и пирожные!

Вместо ответа моя защитница широко улыбается.

8. День рождения

Так вот оно какое — счастье… С того момента, как я вышла из здания суда, прошло всего несколько часов, но меня до сих пор переполняют странные чувства. Шум стоящих в пробке машин никогда прежде не казался мне таким нежным и мелодичным. Проезжая мимо бакалеи, я подумала о большой вазочке мороженого и сказала себе: «Съем не одну, а целых две! Или три…» Увидела сидящую на пороге магазина кошку — и сразу захотела взять ее на руки и гладить, пока она не замурчит. Мои глаза сверкали от счастья, будто заново открывали для себя маленькие прелести нашего мира. Господи, как хорошо. Сегодня лучший день в моей жизни.

— Шада, скажите, как я выгляжу?

— Ты очень, очень красивая, Нуджуд!

В честь нашей победы в суде Шада подарила мне новую одежду. Теперь я сижу в розовом свитере и синих джинсах, расшитых разноцветными бабочками. Мне кажется, что теперь я тоже совсем новая Нуджуд. Длинные кудрявые волосы заплетены в косу и украшены зеленой лентой. Ненавистный черный платок остался в прошлом, и все делают мне комплименты по поводу прически.

У нас назначена встреча с Хамедом и другими журналистами в редакции «Йемен таймс». Четырехэтажное здание выглядит очень впечатляюще. Охранник у дверей внимательно следит за всеми, кто входит и выходит. Совсем как на виллах из богатого квартала Саны, которые я раньше так любила рисовать в своем блокноте. Немного сбитая с толку, поднимаюсь по широкой мраморной лестнице, держась за деревянные перила. Краем глаза замечаю, что сквозь кристально чистые окна свободно проникают лучи солнца и разрисовывают белые стены желтыми пятнами. Воздух в здании наполнен приятным ароматом воска.

На третьем этаже меня встречает Надия, главный редактор «Йемен таймс», — встречает и сразу же крепко сжимает в объятиях. Никогда не думала, что женщина может управлять целой газетой. Как же ее муж с этим согласился? Надия весело смеется, видя мою удивленную мордашку.

— Пойдем со мной, — говорит она.

Женщина открывает дверь по соседству со своим большим, залитым светом кабинетом, и мы оказываемся в детской комнате. Пол усыпан маленькими разноцветными подушками вперемешку с мягкими игрушками.

— Это комната моей дочери, — объясняет Надия. — Иногда я привожу ее в редакцию. Так я могу быть мамой, не отрываясь от работы.

Целая комната для одной девочки! Мир, открывающийся передо мной, очень сильно отличается от того, в котором я жила прежде. Возникает ощущение, что теперь все происходит на другой планете. Это зачаровывает, но вместе с тем немного пугает.

Однако сюрпризы только начинаются. Когда Надия приводит меня в большую комнату, полную народа, я с удивлением обнаруживаю, что большинство журналистов — женщины. Некоторые с ног до головы одеты в черное. Лишь изредка они приподнимают края своего niqab — чтобы сделать глоток чая. Другие покрывают голову яркими оранжевыми или красными платками, из-под которых выглядывают светлые пряди, и с гордостью демонстрируют голубые глаза и молочно-белую кожу. Длинные накрашенные ногти совершенно не мешают им делать заметки в блокнотах. Эти женщины говорят по-арабски со странным акцентом. Думаю, они приехали из-за границы — из Америки или из Германии? — и вышли замуж за жителей Йемена. Наверное, им пришлось долго учиться в университете, чтобы работать здесь. Скорее всего, эти женщины, как и Шада, ездят на работу на своих собственных машинах.