Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

На его представления о Мексике, определенно, повлиял один человек, представлявший из себя причудливую смесь крупного коммерсанта и фантазера — сэр Детердинг из "Ройял Датч". Однажды я познакомился с ним. Это было в Восточной Пруссии. Он был в гостях у одного своего знакомого, ходил на охоту и протягивал повсюду свои едва заметные нити. Впрочем, он был весьма симпатичным человеком, очень занятным и совершенно без светской манерности. У него были общие интересы с Гитлером — русская нефть на Кавказе. Он тоже строил планы расчленения России. Он был заинтересован в существовании независимой Грузии — государства, которое было в то время, и, наверное, до сих пор является членом Союза. Его планы, в которые входило также отделение русской Украины и Поволжской республики, находили у Гитлера большое понимание. Во всяком случае идея Детердинга о введении серебряной валюты, в которой он был очень заинтересован, занимали Гитлера куда меньше.

Прямо или косвенно, Детердинг внушил Гитлеру мысль, будто Мексика — самая богатая и самая лучшая в мире страна с самым ленивым и самым распущенным населением. Чтобы сделать что-нибудь из этой страны, нужен самый прилежный и трудолюбивый народ — немцы.

Эта мысль упала на плодородную почву. Во время одного из последних моих визитов к Гитлеру, когда я посетил его, чтобы сделать доклад о положении в Данциге (это было уже после 30 июня 1934 г.), он упомянул Мексику именно в этом контексте. В то время начались экономические трудности — как в Рейхе, так и в Данциге, который был близок к валютному кризису. Настроение Гитлера колебалось между глубокой депрессией и беспредельной яростью. Его соперники повсюду брали верх. Руководство имперского банка было настроено пессимистически; они считали, что вся военная промышленность находится в угрожающем положении. Министерство иностранных дел на каждом шагу вынуждало Гитлера сдерживать свой темперамент. Оно работало в старом стиле и не думало менять идеи или темпы. Оно создало себе еще один круг полномочий, и Гитлер чувствовал себя так, будто его обложили со всех сторон. После ужасного кровопролития он не был уверен даже в своей партии. Ему пришлось сосредоточиться и быть осмотрительным, чтобы не выбыть из игры. К тому же, смерть "старика из Нойдека" была уже не за горами.

В кругу приближенных Гитлер давал себе волю. Я слышал, как он кричал и топал ногами. Малейшее возражение вызывало у него приступы ярости. В то время часто случалось, что он приводил всех в смятение и заставлял ретироваться с помощью рассчитанных вспышек гнева. Они уже начинали пугаться его непоколебимости. Террор 30 июня, кровавые убийства патриотов и буржуазных националистов произвели свое действие. Повсюду сидят инфантильные и бесплодные старики, гордые своим профессионализмом и напрочь потерявшие здравый смысл — жаловался Гитлер в те дни. "Я говорю — хочу сделать то-то, а Нейрат отвечает — нельзя. Люди берут нас за горло. Я говорю — плевать на вашу финансовую науку, печатайте деньги, а Шахт говорит — нельзя, сначала нужно обсудить новый план". И тут Гитлер принялся фантазировать, что он мог бы сделать, если бы вокруг него не было этих старых и ленивых рутинеров. Например, колонизация Мексики. Кто в Министерстве иностранных дел будет заботиться об этом? А ведь это дело, за которое следует взяться покрепче. "Если эта страна будет нашей, то мы избавимся ото всех наших трудностей. Мне не нужны ни Шахт, ни Крозигк, которые каждый день твердят мне о своих бедах. Мексика — страна, взывающая к трудолюбивому хозяину. Она пропадет под своим нынешним руководством. Германия имеет шанс стать большой и богатой, приобрести полезные ископаемые. Почему мы до сих пор не взялись за выполнение этой задачи?! Эпп ошибается; я не буду участвовать в его колониальной пропаганде. Не он один нам ее навязывает. Нет, нужно что-то новое. Всю эту Мексику можно купить за несколько сотен миллионов. Вот почему я не собираюсь заключать с Мексикой договоры о союзничестве, валютном партнерстве, таможенном сообществе. Но эти министерские ослы тянут воз только тогда, когда чуют на нем свое прежнее дерьмо. А если они его не чуют, то их с места не сдвинешь.

На одном из совещаний в 1932 г. в "Берлинер Люстгартере" Гитлер предпринял яростные атаки на правительство. Один из наблюдателей пишет о Гитлере в период переговоров между Шляйхером и Штрассером, когда не за горами было участие НСДАП в правительстве: "Если бы в то время у наиболее духовной части окружения Гитлера была возможность склонить его к тому, чтобы в наиболее полном объеме принять участие в урегулировании положения в Германии, то продолжение прежней тактики Гитлера было бы наиболее эффективным способом вырваться из области демагогии, в ее наиболее чистой форме, освободиться от затянувшегося кошмара".

Гитлер о США

Относительно США Гитлер придерживался своего твердого, давно установившегося мнения, которое невозможно было изменить никакими доказательствами. Согласно этому мнению, Северная Америка никогда больше не будет вмешиваться в европейские войны; согласно ему же, Соединенные Штаты со своей многомиллионной армией безработных вплотную подошли к порогу революции, от которой их может спасти только Гитлер.

В июне 1933 года я был свидетелем разговора за обеденным столом, где Гитлер высказывал свои суждения по этому вопросу. Но и потом я неоднократно слышал, как он высказывал то же мнение в различных политических обзорах. В тот раз один гость спросил, не могли бы дружеские отношения с Северной Америкой иметь решающее значение для Германии. Определенные круги, в которые входили также некоторые члены правительства, в средствах массовой информации обращали внимание общественности на непреходящую ценность хороших отношений с Соединенными Штатами и, в связи с этим, высказывали определенные сомнения насчет антисемитского курса имперской политики, которым американцы не одобряли.

"Дружеские отношения с кем? — резко бросил Гитлер. — С этими еврейскими спекулянтами и денежными магнатами — или с американским народом?" Он высказал свое пренебрежительное отношение к современному правительству Америки. "Это последние предсмертные конвульсии отжившей коррумпированной системы, позорящей историческое прошлое своего народа. После гражданской войны, в которой южные штаты, вопреки всякой исторической логике и здравому смыслу, потерпели поражение, американцы находятся на стадии политического и национального упадка. Поражение потерпели не только южные штаты, но и весь американский народ. Несмотря на видимость экономического и политического процветания, Америка погрузилась с тех пор в вихрь прогрессирующего саморазрушения. Клика богачей, выдающая себя за светское общество и аристократию, овладела страной с помощью фиктивной демократии — нигде и никогда не бывало такой бесстыдной и неприкрытой коррупции и продажности, как здесь. Тогда-то они и разрушили начала великого нового общественного устройства, основанного на идеях рабства и неравенства. Тем самым они погубили всходы будущей, по-настоящему великой Америки, которой могла бы руководить не коррумпированная каста торговцев, а класс истинных господ, который изгнал бы из страны все лживые идеи свободы и равенства. Равенства между кем? Между потомками старинных испанских господских семейств, шведскими поселенцами — всеми этими опустившимися массами из Польши, Чехии, Венгрии, всем этим отребьем из восточных евреев и балканцев? Но я твердо убежден, что в определенных слоях американского среднего класса и фермерства еще не погас здоровый боевой дух времен колонизации. Его-то и следует разбудить. Здоровая реакция против негров, против всех цветных, включая евреев, самосуд, наивность средних американцев — но и скептицизм определенных кругов интеллигенции, которые с помощью своей проницательности смогли наконец познать самих себя; ученые, которые изучали иммиграцию и с помощью проверки уровня интеллекта получили данные о неравенстве рас; все это придаст мне уверенность, что когда-нибудь в Соединенных Штатах пробудятся здоровые элементы — так же, как они пробудились в Германии. Только национал-социализм призван освободить американский народ от его правящей клики и вернуть ему возможность стать великой нацией".