Венди Холден - Дети лагерей смерти. Рожденные выжить
Знакомый всем мир в одночасье стал зловещим и враждебным.
Безумно влюбленные молодожены переехали в квартиру Бернда в мансарде над старой синагогой. В квартире был купол, а одна из стен представляла собой сплошное окно – как в мастерских художников, поэтому сложно было скрыть свет по ночам. При свечах они оставались дома после комендантского часа и слушали на фонографе свои любимые композиции или вслушивались в молитвенные песнопения, доносящиеся с нижних этажей.
Ютиться под крышей было невероятно романтично. Благодаря своему оформительскому таланту Бернард чудесно обустроил их жилище. Они были окружены мебелью, которую Бернд делал своими руками, вплоть до часов, игравших нежную мелодию. Панорамное окно он завесил шелковыми гардинами цвета светло-зеленого яблока.
Благодаря месячному содержанию молодожены могли позволить себе домработницу, которая пекла любимые пончики Бернда, а Анка не отказывала себе в нарядах и шляпках.
Из-за запрета покидать город без подобающих документов Анка не видела семью больше года. В июне 1941-го она получает печальные известия о том, что ее любимый брат Тонда скончался от аневризмы сосудов головного мозга. На тот момент ему было 33 года, и за две недели до смерти он перенес инсульт. Анка отправилась на похороны брата, горячо молясь, чтобы никто не спросил у нее документы. Мать была безутешна – две недели она просидела у кровати Тонды, оплакивая смерть второго сына.
«[Мой брат] был первым мертвым человеком, которого я увидела в своей жизни. На мать было еще тяжелее смотреть – именно у нее на руках он умирал эти две недели. Я бы никому такого не пожелала». После похорон в доме воцарилось молчание. Отец Анки, Станислав, был тише обычного. Старшие сестры, Здена и Ружена, тоже приехали на похороны. Прибыл и муж Здены, Герберт, а Ружена привезла сына Петра, но никакой радости от воссоединения семьи никто не испытывал.
Внезапно в дверь постучали немецкие солдаты, но, не дождавшись ответа, вышибли ее и вошли без приглашения. Сосед указал, что в этом доме живут евреи, и солдаты начали обыскивать имущество, ворошить вещи, выворачивать наизнанку комоды. У матери семейства, Иды, была пышная грудь, поэтому все деньги семьи она легко прятала в своем бюстгальтере. Опечаленная женщина дождалась конца обыска и предложила солдатам чай и пирог. Они были удивлены, но согласились и вели на удивление корректную и вежливую беседу.
Заигрывая с Анкой, солдаты поинтересовались, где она так хорошо выучила немецкий, и она призналась, что в Праге ее ждет муж – немец из Берлина. Они пошутили, что теперь должны ее забрать и доставить мужу на дом. Лица резко стали серьезными, и они напомнили ей, что ни в коем случае нельзя путешествовать без разрешения, после чего покинули дом. Снова ее не арестовали, снова ей повезло.
Между тем в Праге люди все больше настораживались. Гитлер объявил, что все евреи должны быть вывезены за пределы протектората. Столкнувшись с опасностью депортации, люди перестали доверять окружающим и держались лишь своей общины. Они прятали драгоценности и пытались бежать из страны, но многих останавливали слухи о худшей жизни в странах, где евреи не знали языка, не имели сбережений и не были никому нужны.
И снова у Анки был шанс сбежать. От друзей Анка и Бернд услышали, что можно попасть через Сибирь в Шанхай, где японцы уже приютили более 20 000 евреев со всей Европы. Пара долго сомневалась, но не решилась поехать. В июне 1941 года немцы ворвались в Россию, момент был упущен, но обстоятельства их немного успокоили.
Люди, которые предлагали им помощь, были далеко не единственными, кто заботился о судьбах евреев. Международная группа сторонников многонациональности в то время активно помогала целым семьям, в особенности маленьким детям, уехать в безопасные страны вроде Англии и Америки. За это они получили название Kindertransports (организованная перевозка детей). Организация спасла около 10 000 детей (не только еврейских) со всей Европы в период с 1938 по 1940 год, прежде чем перевозки остановили. Тех, кто остался, ожидало мрачное будущее.
Синагогу, над которой так уютно жили Анка и Бернд, закрыли, поэтому пара была вынуждена переехать в другую квартиру в старом доме Индрижского района. Анка пыталась сделать две неотапливаемые комнаты настолько уютными, насколько это возможно. Ограничения, наложенные нацистами, запрещали все подряд, но даже с ними можно жить. Анка описывала эти запреты, как «мелкие неприятности». Петля все сильней затягивалась, но семья терпимо относилась к переменам. «Люди принимали все лишения и повторяли “могло бы быть хуже”. У нас отобрали радио, но можно было читать газеты. Всегда находишь что-то еще. Неизвестно, как далеко можно зайти – ты спускаешься все ниже и ниже».
Когда всех чешских евреев старше шести лет обязали носить желтые звезды Давида, люди стали задумываться, какова будет реакция арийцев. К тому времени уже было множество прецедентов, когда евреев на улицах били, арестовывали, а теперь у них не осталось ни единого шанса скрыться.
Анка получила свою звезду и намеренно выбрала свой лучший наряд – клетчатую зеленую юбку и оранжевый замшевый пиджак; звезда на них выглядела как аксессуар. Она рассказывала, что из всех нацистских приемов о звезде Давида она переживала меньше всего. «Я гордо носила свою звезду и думала: “Если они хотят меня отметить, то так тому и быть”. Меня это совершенно не беспокоило. Я надевала лучшие наряды, делала сложные прически и вышагивала с гордо поднятой головой. Такова была моя позиция». Встречавшие ее на улице игнорировали звезду. Никто не ругался и не бросался на уверенную в себе молодую женщину, которая не захотела прогнуться под обстоятельства.
Однажды она встретила свою подругу, которая, согнувшись пополам, пробиралась по тротуару, закрывая свою звезду. Анка возмутилась: «Зачем их так радовать? Выпрямись! Гордись тем, что ты – еврейка. Ну, должны мы носить звезду, что с того? Не дай им себя сломить».
К Бернду приезжал из Германии друг, Отто, и им захотелось взглянуть на Прагу после комендантского часа. Они с Анкой сняли свои звезды. «Если нас остановят – молчи, мы сами разберемся», – предупредил жену Бернд, потому что они с Отто говорили на Hochdeutsch (академический немецкий язык). Молодых людей не остановили, но они были достаточно напуганы, чтобы не повторять таких вылазок.
В это время всех евреев переселяли из города на окраины. Им запрещали работать в сфере искусства, в театрах и киноиндустрии, а Бернд больше не мог рисковать, изготавливая мебель для немцев. Они застряли в Праге без работы, и жили лишь на содержание Анки и те деньги, которые она получала от тети за работу шляпницы.
