Винсент Буглиози - Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

По словам Хочмана, все три девушки “отрицают наличие у них чувства вины по какой бы то ни было причине”. По его мнению, они действительно верят в то, что добра и зла не существует, что мораль — понятие относительное. “Впрочем, я сам, как психиатр, знаю, что человек не может рационально расправиться с чувствами, обитающими на иррациональном, подсознательном уровне. Нельзя доказать себе, что убийство — это хорошо, если всю свою жизнь ты знал, что убивать плохо”.

Короче говоря, доктор Хочман считал, что как личности эти три девушки все же чувствуют вину глубоко внутри, хоть и стараются подавить это чувство при помощи сознания.

Кейт спросил у Хочмана: “Как вы думаете, доктор, может ли Лесли оказаться восприимчивой к интенсивной терапии?”

О.: “Да, это возможно”.

В.: “Другими словами, вам не кажестся, что Лесли — такая потерянная душа, что никогда не сможет перевоспитаться?”

О.: “Нет, я не думаю, что она настолько потеряна, нет”.

Ни один психитатр не может утратить надежду на исправление преступника. Это обязательные, стандартные показания. И все-таки один лишь Максвелл Кейт задал этот вопрос — и то на повторном допросе!

Ранее я выяснил, что Хочман полагался только на слово девушек, рассказавших ему, что в обе ночи они принимали ЛСД. Теперь я спросил: “Приходилось ли вам читать в посвященной ЛСД литературе о достоверно известном случае, когда некто совершил убийство, находясь под влиянием этого препарата?”

О.: “Нет. Самоубийство, но не убийство”.

Как позднее я спрошу у присяжных, разве могли Уотсон, Аткинс, Кренвинкль и Ван Хоутен — все четверо — оказаться исключениями?

Изрядная доля показаний Хочмана касалась умственного состояния трех девушек. Сьюзен Аткинс страдает от расстройства, вполне поддающегося диагностике, сказал он: приобретенного в раннем детстве синдрома утраты, вследствие дальнейшего развития которого она имеет теперь истерический тип личности.

Данное расстройство не входит, однако, в перечень официально признанных душевных заболеваний, составленный Макнахтеном.

Лесли Ван Хоутен представляет собой незрелую, необыкновенно импульсивную личность, имеющую тенденцию к спонтанным действиям без последующей рефлексии.

Макнахтен также не признает это официальной невменяемостью.

В своем отчете о состоянии Кренвинкль доктор Клод Браун, психиатр из Мобайла, написал, что “на момент моей встречи с мисс Кренвинкль она демонстрировала шизофренические реакции”. Он тут же добавил, впрочем: “Я не могу заявить с какой-либо степенью уверенности, что данный психоз имел место на момент совершения предполагаемых убийств”.

Шизофрения может быть официально признана невменяемостью по определению Макнахтена. Но мнение доктора Брауна не было окончательным, и, когда Фитцджеральд спросил Хочмана, согласится ли он, уже обследовав Кренвинкль, с мнением, что та действительно является (или являлась) шизофреничкой, доктор ответил: “Я бы сказал, нет”.

Оставалось лишь передать эти выводы присяжным, облекши их в доступную для их понимания форму.

На перекрестном допросе я попросил Хочмана расшифровать термин “психоз”. Тот ответил, что это означает “потерю контакта с реальностью”.

Затем я спросил его: “В настоящее время, доктор, считаете ли вы, что любая из этих трех девушек на скамье подсудимых страдает от психоза?”

О.: “Нет”.

В.: “По вашему мнению, ни одна из них никогда не страдала от психоза?”

О.: “Именно так”.

Буглиози: “Могу я подойти к свидетелю, Ваша честь? Хочу задать ему один вопрос приватно”.

Судья: “Да, пожалуйста”.

Однажды я уже поднимал эту тему в разговоре с доктором Хочманом, но должен был быть абсолютно уверен в его ответе. Едва получив желаемое, я вернулся к своему столу и задал несколько менее важных вопросов, чтобы присяжные не догадались о теме нашей беседы. Затем я постепенно подвел его к тому месту, где мы остановились ранее.

В.: “Термин “безумие” — вы, разумеется, знакомы с ним, доктор?”

О.: “Да”.

В.: “Дали бы вы, в самых общих чертах, такое простое определение этому термину: “безумен” тот, кто страдает от психоза?”

О.: “Я бы сказал, скорее, что под словом “безумец” люди, как правило, подразумевают человека, страдающего от психоза”.

В.: “Значит, с точки зрения психиатрии и, как я понимаю, с вашей собственной, никто из этих трех девушек в настоящее время не безумен и никогда не был безумен — это верно?”

О.: “Да, это верно”.

Показания психиатров уже можно было сворачивать: с появлением в зале суда доктора Хочмана “игра в мяч” завершилась.

Во время слушаний о назначении наказания защита вызвала еще только трех свидетелей, причем все трое были из самого ядра “Семьи”. Каждая из свидетельниц выступала совсем недолго, но их показания, в особенности некоторые ответы первой из трех, шокировали присутствующих ничуть не меньше, чем все, что им пришлось слышать ранее.

Кэтрин Гиллис, чья бабушка владела ранчо Майерса, повторила обычные для членов “Семьи” слова: Чарли никогда никого не возглавлял; не велось никаких разговоров о межрасовой войне; убийства совершены с целью освобождения Бобби Бьюсолейла.

Холодно и деловито девушка двадцати одного года от роду показала, что в ночь убийства четы Лабианка “я пошла за Кэти к машине и спросила, можно ли мне поехать с ними. Линда, Лесли и Сэди уже сидели в автомобиле. И они ответили, что для того, зачем они едут, людей вполне достаточно, так что мне ездить не стоит”.

На прямом допросе, проводимом Канареком, Кэтрин показала: “Знаете, я не прочь убить кого-то ради брата, мы все готовы на убийство”.

В.: “Что вы имеете в виду?”

О.: “Другими словами, чтобы вытащить брата из тюряги, я могла бы убить. Я убила бы той ночью, да только не поехала…”

В.: “Что именно помешало вам отправиться вместе с остальными, если такая помеха имела место?”

О.: “Только то, что они меня не взяли”.

Очевидно, Фитцджеральд надеялся как-то смягчить ее ответ, спрашивая: “Приходилось ли вам лично убить человека, чтобы вытащить кого-то другого из тюрьмы?”

Со странноватой улыбочкой на губах, Кэтрин обернулась и, глядя прямо на присяжных, отчетливо произнесла: “Пока нет.

На прямом допросе Кэтрин заявила, что Кэти рассказывала ей об убийствах Тейт — Лабианка. Когда подошла моя очередь, я спросил: “Неужели, когда Кэти говорила вам о том, что они убили этих людей, это никак вас не обеспокоило?”

О.: “Я особо ничего и не почувствовала, потому что знала причину, по которой они сделали это”.