Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1

Такие примеры может любой привести, кто серьезно тогда пытался найти практику. На этом строились отношения. Всякие капризы, рассусоливания, сомнения, — такого было мало. Если начиналось брюзжание, — такого человека просто выталкивало из этой среды и он оставался брюзжать уже где-то на обочине, а в колею больше не попадал. Хотя, повторяю, варианты «что-нибудь поделать» предлагались на удивление разнообразные и порой ну очень экзотические и изощренные.

С террористами, которые себе в угоду для личных целей использовали людей, мне посчастливилось всерьез не пересекаться, как-то и с астральными воителями, космическими засланцами, спасителями человечества и тому подобными, хотя и таких было предостаточно.

Вообще достаточно полно объять необъятный мир Российской Саньясы — дело практически безнадежное, а потому интересное и достойное внимания.

Глава 3. Игорь Калинаускас

Уже несколько лет я интересовался тем, что происходило с Игорем Николаевичем и Школой, читал его книги, ходил на концерты дуэта «Зикр», встречался с несколькими общими для нас знакомыми. Среди современных текстов — именно то, что писал Калинаускас, было наиболее близко мне, моим друзьям и соученикам. Из настоящих российских Мастеров, пожалуй, только он один достаточно широко известен. Автор книг, режиссер, музыкант, поэт, художник, психолог, профессор, академик:

Желание познакомиться и пообщаться с Игорем Николаевичем сформировалось давно, и именно он стал первым, с кем я встретился для этой книги. О нас (о Петре и его учениках) Калинаускас, до нашей с ним беседы, не знал, поэтому его реакция, — пойдет ли он на этот контакт и как это все произойдет, — была для меня индикатором того, готов ли я войти в мир Российской Саньясы или нет.

Договориться, через общих знакомых, о встрече оказалось несложно. Мне было назначено в час дня двадцать второго сентября прийти в дом на улице Марата, где находился «офис» Школы. Не могу сказать, чтобы я как-то сильно волновался перед этим решающим для судьбы книги событием, однако, ночью, накануне встречи, организм мой выдал целый спектр разнообразных малоприятных реакций. Но, как бы там ни было, в час дня я уже сидел в «офисе» и общался с девушкой Леной, которая надавала мне тут же кучу адресов людей с которыми мне было бы интересно встретиться.

Сидим мы час, полтора, — выпили чайку, а Игоря Николаевича нет. Раздается звонок: Лена берет трубку, — слышен бас Калинаускаса:

— Ну, бывают разные форс-мажорные ситуации! Сейчас пришлю машину.

Действительно, минут через двадцать подъезжает сверкающий «Крайслер», на котором молчаливый мужчина отвозит меня в район Таврического сада, где живет Игорь Николаевич.

Заспанное, добродушное лицо, какая-то дырявая майка (по контрасту с «Крайслером»), и папироса в зубах:

— Ну, давайте, о себе немного расскажите:

Проходим на кухню, где Игорь Николаевич наливает чай, а я что-то рассказываю о себе и о том, зачем пишу книгу.

— Ну что же, задавайте ваши вопросы!

22.9.1998

Влад: — Как проявлялась в вашем Пути общая ситуация парадоксальности и трагикомичности Российской Саньясы?

Игорь Николаевич: — Моя точка зрения такова, что сам факт того, что в те времена государство как-то реагировало на все это, причем очень часто без разбора, несет это политический оттенок или нет, то вообще это была очень полезная школа. В этом и комичность и трагичность этого дела. Трагичность — потому что происходили разные неприятные и серьезные истории, а комичность состояла в том, что занимаясь этим, те кому это было поручено, эти люди — они же изучали все это, читали, вызывали на профилактические беседы. Таким образом они показывали тебе, где твои слабые, уязвимые места, где ты терял чувство реальности, как ты не понимал где же ты живешь, с кем имеешь дело, в каком государстве живешь. А поскольку понятие государства было слабое у советских людей, то благодаря всему этому была возможность что-то делать. Ну вот, скажем, КГБ запретило мне (не впрямую, но под своим влиянием) заниматься Театром, — это вынудило меня искать какой-то способ зарабатывания денег. В результате я стал профессиональным мануальщиком, потом профессиональным психологом, потом я с Чернобыльцами работал, то есть в моей биографии появились совершенно новые аспекты, которые сделали меня более образованным человеком в области медицины, медицинской психологии, более реальным человеком в отношении понимания, что такое норма, что такое патология, что такое, например, истерия и тому подобные вещи. Я общался с прекрасными профессионалами, у которых учился. Это дало мне возможность объехать пол Советского Союза, так как меня гоняли и я нигде надолго не задерживался. Таким образом я имел возможность увидеть самые разнообразные способы жизни, взгляды на мир. В частности, я понял механизмы возникновения слухов. Опять же все эти дискредитации в печати, которые превращались в рекламу. Мой Мастер сказал по этому поводу, что они хотели сделать нам плохо, а в результате мы сделали себе хорошо.

Все это также дало возможность понять, как Традиция превращается в секту и избежать этого.

В: — Каковы механизмы превращения Традиции в секту и как Вы этого избежали?

И.Н.: — Ну вот, например, привычка к выносу на лидера, делание из него памятника, статуи, первого секретаря партии и тому подобное. Это же психологический механизм и поэтому для любого серьезного лидера одна из главных задач была в том, чтобы дискредитировать себя постоянно в глазах так называемых последователей. Это то, что предохраняет, как прививки.

В: — Вы можете привести примеры, как это делали вы?

И.Н.: — Ну, легенды о моем животе, например. Почему он такой толстый? Вроде бы все хорошо, но толстый. Все хорошо, но курит. Ну и так далее. Почему он не ангел? Почему не соответствует нашим ожиданиям? Это же все чистая психология.

Потом были появившиеся в 70-х лаборатории по исследованию человеческих возможностей, в которых мы были добровольными испытуемыми. Это дало возможность для реального отношения ко всей так называемой экстрасенсорике, возможность познакомиться с очень интересными людьми, которые никогда себя не афишировали, не афишируют и не будут афишировать, с теми, кто реально обладает всевозможными сиддхами. Возможность пообщаться с ними, понять как и почему возникают сиддхи. Я в свое время даже фильм собирался снять, был проект такого фильма — «Кролики по-советски», но только денег мы тогда не нашли.

Потом я выпустил книжку «Духовное сообщество», то есть путеводитель по всевозможным направлениям; это была попытка разделить, где — Традиция, а где — «убежище». Это мне кажется очень важным, потому что вся эта тусовка — «духовка», как я ее называю, сейчас, когда стало все можно — она выдвинулась на первый план и за этим вообще ничего не видно стало.