Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

14/ VI, 1921. Бизерта, Couvent

Корабль («Плавно качаясь на гребне бесцветных валов…»)

Посвящается русскому флоту

Плавно качаясь на гребне бесцветных валов,Старый корабль отходил от родных берегов.Ярко сверкала на солнце холодная сталь,Медленно, важно он шёл в бесконечную даль.Но не для битвы, для славных:, могучих побед,В дикое море бесшумно пускался он, — нет!Сила иная, не слава, — позор и печальГнали его в неизвестную, чуждую даль.

Вслед раздавались проклятья и крики врагов,Спереди — небо, да серые гребни валов…Слёзы, рыданья и стоны звучали на нём,Правил им ужас и вёл его горьким путём.В омут чужих, неприветливых:, сумрачных волнРобко вошёл он, унынья гнетущего полн.Встал, опустел, в молчаливой тоске одичал,Флаг опустил, почернел и навек замолчал.Страшной могильной окутался он тишиной.Спит непробудно над мутной морскою волной.Только порой, когда шумно ликует земля,Волны лениво ласкают борта корабля…Много и битв, и лишений он гордо терпел,Лишь роковой неудачи снести не сумел.Знать, его старое сердце страданьем полно,В мёртвой печали навеки разбито оно.

22/ VI, 1921. Бизерта, Couvent

«Под солнцем, безжалостно-жгучим…»

Под солнцем, безжалостно-жгучим,Под месяцем, тихо плывущим,Катилась по морю волна,Зловещею тайной полна.Неслась она, всех обгоняя,Все волны, крутя, и вздымая,Стремилась она отдохнуть,И бодро свершала свой путь.Хотела она боязливоВернуться в родные заливы,И там, на родном берегу,Забыть свою грусть и тоску.И вот, с тихой радостью сноваСверкает у брега родногоИ бьёт у подножия скал,Куда её ветер примчал.Но скалы молчат равнодушно,Вокруг всё пустынно и скучно.Обломки лежат кораблей —Развалины прожитых дней.На всём гробовое молчанье,Усталость, печаль и страданье,Во всём неприветливый взор,Во всём непонятный укор.И там, как неведомый странник,Всем чуждый, забытый изгнанник,Тоской безутешной полна,И плачет, и стонет она.

2/ VIII, 1921. Бизерта

«Жизнь — одно лишь ожиданье…»

Жизнь — одно лишь ожиданье,Недоступное желанье,Миг, украшенный мечтой,Отуманенный тоской.

Жизнь — глухое сожаленье,Недоступное стремленье,Безучастный, мёртвый взор,Беспощадный приговор.

Жизнь — один лишь миг игривый,И весёлый, и тоскливый,Только фраза, только сон,Цепи, слёзы, смех и стон.

15/ VIII, 1921. Бизерта

«Песнь в душе моей слагается…»

Песнь в душе моей слагается,Мысли бледные, неясные,Радость блекнет и кончается,Слёзы крупные, ненастные.

Много в песне недосказано,Недосказано, забытое.Крылья ветреные связаны,Сердце сковано, разбитое.

Что-то светлое оставлено,Невозвратное, далёкое,Жизнь безмолвная восславлена,Жизнь глухая, одинокая.

Нет в душе моей прекрасного,Только песня похоронная,И тоска, тоска неясная,Необъятная, бездонная.

21/ VIII, 1921. Бизерта, Couvent

«Я безумству отдал мои лучшие дни…»

Я безумству отдал мои лучшие дни,Я разбил моё счастье младое,И без цели, уставши от мелкой возни,Я стою над пучиной морскою.

Я устал. Истомился. Здесь пристань мояСредь холодного моря страданья,Здесь меня не коснётся немая струяБурной жизни, тоски и желанья.

Здесь уснут навсегда мои вольные сны,Здесь уснут мои юные силыДо прекрасного утра, до новой весны,За унылой чертою могилы.

Тут последние думы мелькнут чередой,Безысходным томлением полны.И услышит рыданья лишь ветер ночной,Да уныло шумящие волны.

28/ VIII, 1921. Сфаят

«Тяжелы мне бездонные пропасти света…»

Тяжелы мне бездонные пропасти света,Эти злобно-шипящие души людей,Этот мёртвый рассказ без конца, без ответаО красивом страданье томительных дней.

Впереди безысходное горе таится,Непритворной тоски бесконечная нить.Сердце — мёртвое кладбище — хочет разбиться,Разлюбить свою жизнь и весь мир позабыть.

28/ VIII, 1921. Сфаят

«Лениво, тихо догорает день…»

Лениво, тихо догорает день,Дрожит и меркнет гаснущая тень,Уныло гаснет солнце за горойИ мгла спустилась синей пеленой.

Чуть пробежал предсмертный ветерок,Но где-то оборвался и замолк,И чей-то стон глубокий пролетелВ глухую даль, в неведомый предел.

Последний день, последний день борьбы,Последний стон над бременем судьбы,Последний взгляд на вереницу дней,Былых страданий и былых страстей.

Ещё звучат призывные слова,Ещё во сне пылает головаИ мысль одна ещё стремится жить,Но нить оборвалась, немая нить.

Её концов уж больше не связать,Жизнь прожитую больше не начать.Года прошли, прошли, как сон пустой,Прошли унылой, быстрой чередой.

Вся жизнь была бесчувственный обряд,Но в ней мечты красивые горят.Их не вернуть, их больше не вернуть.Окончен путь, тяжёлый, длинный путь.

Пылает ум, пылает голова,Слова звучат — прощальные слова.И тихо стон глубокий пролетелВ глухую даль, в неведомый предел.

2/ X, 1921. Сфаят