Виктор Меркушев - Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм

Но наследство мало поправило его дела – князь всё равно нуждался в деньгах. Будучи сильно стеснённым в средствах, Шаликов даже не смог выехать из захваченной Наполеоном Москвы, и стал единственным русским литератором, видевшим своими глазами пожары древней столицы и ужасы от пребывания в городе французов. Однако он не любил низменных проявлений человеческой природы и ограничился небольшой брошюрой «Историческое известие о пребывании в Москве французов 1812 года».

Профильный портрет князя Петра Шаликова в рукописях А. С. Пушкина

Финансовое положение князя пошло на поправку лишь после назначения его редактором «Московских ведомостей», газеты политического характера, а значит издания, критикуемого с разных сторон и по разному поводу. На этом посту Шаликов просидел четверть века, заслужив обидное прозвище «Князь вралей». Князю ничего не прощали: ни похвалы в чей-либо адрес, ни неведения в каком-либо вопросе, ни даже то, что он, в свои пятьдесят лет, молодится и продолжает влюбляться…

Параллельно с «Московскими ведомостями» Шаликов редактирует свой собственный «Дамский журнал». Дамских журналов в то время издавалось великое множество, но век их был недолог – едва появившись, они исчезали, не успев запомниться читателю. Пушкин не видел в выпуске подобных журналов никакого смысла, считая даже оскорбительным издавать что-либо специально для женщин, точно для неразумных детей, требующих особенной, облегчённой литературы. Но князь Шаликов, видно, так не считал и не только «выдавал на гора» первый в истории России женский «глянец», но и снабжал журнал богатым иллюстративным материалом нарядов, шляпок и женских аксессуаров. Как бы то ни было, но обязательно надо упомянуть о благотворительной стороне издаваемого журнала – на его страницах всегда были размещены объявления о сборе средств в пользу нуждающихся вдов, сирот, обедневших ветеранов войны. И такие объявления редко оставались безответными, случалось даже, что богатые дамы сами посещали с благотворительными целями указанные в журнале адреса.

Пушкин ценил благородство и душевную щедрость Шаликова, не забывая, конечно, в своём дружеском кругу посмеяться над его щеголеватым внешним видом, неизменным цветком в петлице и дурашливым поведением. Но во многом князь был симпатичен поэту: «Он милый поэт, человек, достойный уважения, и надеюсь, что искренняя и полная похвала с моей стороны не будет ему неприятна».

На этом и мы распрощаемся с любвеобильным князем.

При составлении использованы издания:

Журналы

«Вестник Европы». Часть XIV. ¹ 5. 1804 г.

«Вестник Европы». Часть XIV. ¹ 6. 1804 г.

«Вестник Европы». Часть XXI. ¹ 9. 1805 г.

Все публикуемые тексты приведены в соответствие с правилами современного русского языка.

Романс

В убогой хижине моейЯ бедности не знаю –За тем, что с милым сердцу в нейВсе чувства разделяю.Любовь и он – мне всякий трудВ забаву обращают;Меня с наградой нежной ждутИ радостью встречают.Ах! кто на свете не один,Тот счастлив в каждой доле;Над тем и рок не властелин;Тому ничто он боле.Любовь, любезный и покой –Вот всё, чего желаю;К чему стремлюсь всегда душой,Что счастьем называю!

«“Ах! как она мила!”

«Ах! как она мила!» – Я долго сам с собоюТихонько говорил – и не спуская глаз,Смотрел всегда, везде, где только мог, наХлою;Внимал словам её в восторге каждый раз.

«Ах! как она мила!» – с другими я всечасно –И даже с Хлоями – о Хлое говорил.Будь скромен! мне шептал рассудок –но напрасно:Я чувств души моей нимало не таил…

«Ах! как она мила!» – восторгом не владея,В её присутствии однажды я сказал…И Хлоя слышала!.. Я, глаз поднять не смея,Невольной дерзости решенья ожидал.

«Ах! как она мила!» – о Хлое стану вечноС душою пламенной повсюду говорить…Она за искренность простила мне сердечно,И искренним с собой дозволила мне быть.

К Юлии

Пускай мужчина покоситсяЗа то, что Истине святойРукою смелой воскуритсяЧистейший фимиам… ОднойСвоей он требует богинеВсех жертв на свете, алтарей…Богине счастия? судьбине?Нет, гордости… он служит ей!Но, Юлия! Тебе ль сердиться,На то, что всякий час душойЖелаю к Истине стремиться?Я нахожу в ней образ твой:Она, как ты, мила, прелестна,И может ли иною быть,Когда богам она любезна?..«Я женщина – и так делитьВниманья смертных не согласнаВовек с соперницей моей;И если Истина прекрасна,Клянуся не встречаться с ней» –В глазах у Юлии читаюМоей богине приговор;В безмолвной горести вздыхаюИ потупляю томный взор!..

Иван Ермолаевич Великопольский

Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций,Проигрывал ты кучки ассигнаций,И серебро, наследие отцов,И лошадей, и даже кучеров –И с радостью на карту б, на злодейку,Поставил бы тетрадь своих стихов,Когда б твой стих ходил хотя в копейку.

Иван Ермолаевич Великопольский вовсе бы пропал в литературной Лете, не приди в голову Леониду Николаевичу Майкову, исследователю русской литературы и брату знаменитого поэта, идеи собрать сведения обо всех людях, которые имели хоть какоё-нибудь отношение к Александру Сергеевичу Пушкину. Идея очень понравилась Борису Львовичу Модзалевскому, и он с энтузиазмом принялся за дело.

И. Е. Великопольский. Портрет художника Л. Д. Крюкова

Когда Борис Львович дошёл до фамилии нашего героя, он обнаружил, что за Иваном Ермолаевичем Великопольским вовсе не имеется никаких биографических сведений. Однако ему повезло: он сумел познакомиться с дочерью Ивана Ермолаевича – Надеждой Ивановной Чаплиной, которая передала Модза-левскому все сохранившиеся бумаги отца, а также поделилась с ним своими воспоминаниями.

Великопольский родился в Казани в семье богатого землевладельца, принадлежавшего к старинному дворянскому роду. Окончив курс Казанского университета, Иван Ермолаевич переезжает в столицу, поступив подпрапорщиком в лейб-гвардии Семёновский полк.

Оказавшись в Петербурге с немалыми финансами и имея достаточно свободного от службы времени, Великопольский ведёт праздную и беззаботную жизнь, посещает светские салоны и литературные кружки, находя при этом ещё и возможность заниматься литературой. Вскоре он становится членом «Общества любителей словесности, наук и художеств», воспринимая своё членство там весьма серьёзно. Печатает стихи Иван Ермолаевич в «Благонамеренном» и «Славянине», а также много «работает в стол», рассчитывая в дальнейшем использовать советы «любителей словесности» и вернуться к написанному.