Юрий Пантелеев - Полвека на флоте

На мостике появился командир в стареньком брезентовом плаще с капюшоном, откинутым за плечи. Мы уже знали: если надевается плащ, значит, непогода всерьез. Максимов теперь с мостика не сходил и внимательно следил за рулевым, чтобы тот не уклонялся от курса и не поставил бы нечаянно корабль лагом (поперек) к волне. В этом случае волна могла причинить нам очень большие неприятности. Командир чувствовал себя отлично, бодро, подтрунивал над молодежью:

- Ну вот, все вам плохо - то жарко, то душно. Чем же сейчас плохо прохладно, чудесный ветерок. Только и любоваться океаном. А вы забираетесь в каюты... Товарищ комиссар, почему наши комсомольцы не поют "Вперед же по солнечным реям"?

Он подходил то к одному, то к другому, прежде всего к тем, кто стоял с позеленевшим лицом и с мрачными, тусклыми глазами, шутил, теребил, без конца задавал вопросы. Ответы подчас были нечленораздельными, но Максимова это не смущало. Он весело рассказывал, как сам, будучи гардемарином Морского корпуса, впервые попал в океанский шторм.

- Первый день было тяжело, на второй легче, а через год совсем привык...

Трепало нас четыре дня и ночи. Ведающий обучением курсантов старый моряк, прекрасный преподаватель Николай Федорович Рыбаков ходил по каютам и сокрушался:

- Товарищи, за день вы не взяли ни одной высоты светила. Так же нельзя. Ищите, может, среди туч поймаете звездочку...

Но все товарищи плотно лежали в койках, поднимались, лишь когда надо было заступать на вахту. Да и светил на небе никаких не было. Тучи висели низко и были непроницаемы. Обычно за день и ночь мы решали не менее шести астрономических задач. Дело это нам уже изрядно приелось, и небольшой антракт в мореходной астрономии нас не огорчал.

Лишь на пятый день стало стихать, но еще долго бесшумно качала нас мертвая зыбь. Океан нашумелся и будто засыпал; рассеивались тучи, опять засветили звезды.

Теплым, ласковым вечером 8 сентября "Воровский" входил в большой и красивый порт Коломбо на острове Цейлон. Это был уже сказочно экзотический уголок со слонами, вековыми храмами, рыбаками на двойных лодках катамаранах и могучими, стройными и по-особому чистыми пальмовыми лесами... В порту стояло много кораблей различных наций. Он был защищен от океанских волн длинным каменным молом - пожалуй, самым большим из всех виденных нами портовых сооружений. Океанские волны яростно кидались на него, будто желая увидеть, что творится в порту, но мол был высок и крепок, в гавань залетали лишь брызги, вспыхивавшие на солнышке радугой. Стоянка, словом, была отличная.

Утром чуть свет наш корабль подвергся абордажу со стороны сотен торгашей в чистых белых одеждах. Подходили они на лодках. Были здесь старые и молодые мужчины, женщины с детьми. Очень деликатно раскланивались и улыбались, будто званые гости. Пока вахтенный начальник объяснял у трапа одним, что сейчас на корабль входить нельзя, другие уже залезали на палубу и тоже низко кланялись и улыбались. Это было неудержимое нашествие, его нельзя было остановить, как невозможно разогнать тучу мошкары. Скоро по палубе невозможно стало пройти, везде навалом лежали товары - фрукты и различные сувениры, а шлюпки все прибывали и прибывали. Пришлось принять решительные меры: вооружили шланги и начали мокрую приборку палубы. Гости, продолжая улыбаться, быстро исчезали, словно их смывало струями брандспойтов. Торговля продолжалась с лодок, прилипших к нашему борту.

Покупателями мы были плохими. Все наше внимание поглощала окрестная природа. Она была изумительной. Дома утопали в буйной тропической зелени. Дышалось в городе легко, и все окружающее радовало глаз. Конечно, и в Коломбо мы видели контраст между европейской и азиатской частью города. Казалось, будто природа своей пышностью пыталась прикрыть бедноту одних и богатство других, но это ей все же не удавалось.

Долго мы стояли на песчаном берегу мыса Маунт-Лавиния. Огромные волны беспрерывно атаковали берег. Накатывались с грохотом, а затем таяли на песке и ласкались мелкими струйками у наших ног. Но рокот, гул, шипение не стихали ни на минуту. Это было могучее дыхание океана. А какие здесь закаты! Нигде в мире я не видел таких. Солнце кроваво-красное и такое большое, что, когда оно опускается к горизонту, кажется, и океана не хватит, чтобы вместить его. Вот оно погружается в воду и словно бы поджигает океан - он весь светится, переливается огнем, обрамляет пылающим ореолом прибрежные пальмы. Постепенно океан становится красным, весь, до самых ваших ног. Потом он понемногу темнеет, слабеет и блеск неба, и вдруг вспыхивает прощальный зеленый луч, облака переливаются перламутром. И сразу наступает ночь - черная, теплая и ароматная. На бархате неба мерцают хрустальным блеском огромные звезды. Темнота мягкая, словно ватная. Она приглушает шум океана, его теперь почти не слышно.

В Коломбо мы впервые столкнулись с рикшами. Их здесь было бесчисленное множество. В маленькие двухколесные бамбуковые колясочки впрягался полуголый возница. За ничтожно малую плату он по жаре бегом вез седока на любое расстояние. Иногда седок тростью стегал возницу по плечу, заставляя бежать быстрее. Это зрелище возмущало нас. Но когда мы сошли с корабля, к нам кинулись целые толпы рикш, предлагая свои услуги. Многие из них годились нам в отцы и даже в деды. Мы замахали руками и пошли пешком. Пожилой черный сингалец нагнал нас и громко заговорил:

- Рус боне, моя куша хочет, ехали... Матросы поняли старика, собрали мелочь. Он деньги не взял, обиделся.

- Моя хочет работа...

Тогда краснофлотцы посадили самого старика в коляску, побросали ему в мешочек на поясе деньги и, запрягшись, весело, бегом помчались по улице. Старик сидел сгорбившись и плакал.

На следующий день городские власти попросили нашего командира не допускать больше подобных "политических демонстраций". Об инциденте быстро узнали все рикши, и, где бы мы ни появлялись, они кидались к нам, громко скандируя: "Рус - вери гуд! Ленин бона..." Опять получалась демонстрация, но мы никак в ней не были повинны. Наши недоброжелатели напечатали в местной газетке сообщение о том, что советские моряки получают настолько мало денег, что не могут тратиться на бедных рикш, а потому ходят пешком по жаре. Когда мы об этом узнали, то, конечно, не кинулись ездить на рикшах, чтобы доказать нашу материальную состоятельность. Если рикша был чересчур настойчив, мы клали ему на сиденье положенную за езду монету, а сами все же шли пешком. Рикши нас поняли...

В предместьях Коломбо мы осмотрели много старинных храмов, свидетельствующих о высокой культуре народов, населявших остров. Местные власти предложили нам посетить город Канди - древнюю столицу Цейлона. Расположена она в горах, в центральной части острова. По преданиям, это был рай, в котором жил сам Будда. Добирались мы туда на белых слонах, за что предприниматели брали немалые деньги. На берегу чудесного озера утопали в тропической зелени старинные роскошные храмы причудливой архитектуры. Возвращались снова на слонах, с удобством усевшись на их покрытых толстым ковром спинах. До чего же умные животные! Мы видели, как ловко справляются они со многими сложными и тяжелыми работами - валят и возят лес, переносят большие тяжести. Седоков они несут бережно, осторожно. Как-то на лесной дороге на нас посыпались ветки, мелкие орехи. Мы испуганно подняли головы. Среди ветвей метались обезьяны. Наш слон остановился, внимательно осмотрел деревья, задрал хобот и могучей струей воздуха разогнал хвостатых озорниц, а затем так же величественно и спокойно продолжил свой путь.