Д. Дандуров - Шота Руставели
Взяв на себя задачу описать Тамару и события, сопровождавшие ее восшествие на престол, он, разумеется, поставил себя в необходимость быть очень осторожным. Как же разрешает он эту трудность, связанную с описанием главнейшей героини? Он описывает ее в лице Тинатин, если можно так выразится, в царских тонах и с большим почтением. Тут соблюдены все меры, и мы видим, что Руставели мастерски справляется со своей задачей. Современники узнали в образе Тинатин царицу Тамару.
Но Руставели хотел показать и другую сторону, ту интимную сторону жизни царицы, которую нельзя было открыто сделать достоянием гласности. Эту сторону он знает хорошо, и она меньше всего может прославить его героиню. Но во имя своих целей, о которых скажем ниже, он не только находит нужным сделать это, но видит в этом основную задачу поэмы. Возникает другой образ той же Тамары – образ Нестан-Дареджан, жизнь которой он подробно описывает в передаче Тариеля вплоть до момента, когда Тариель, по ее настоянию, убил ее жениха.
С этого момента Тариель, принужденный покинуть Индию, потерял свою Нестан-Дареджан. Обстоятельства ее исчезновения столь неправдоподобны, что не вызывают никакого сомнения в их вымышленности: какие-то два раба, по поручению захотевшей покончить с собой после убийства жениха Давар, схватили царскую дочку и увезли ее, чтобы потопить в море. Они топят ее в течение нескольких лет, путешествуя по морям в лодке и возя свою пленницу в особом сундуке. Только два раза они причалили к берегу. В первый раз их увидел Придон, но они благополучно скрылись от него, а во второй раз Фатман приказала своим рабам поймать и убить их и освободила пленницу. Но она снова попадает в плен, теперь уже к царям, – сначала к одному, потом, после бегства при помощи той же Фатман, к другому.
Эта сказочная обстановка исчезновения, с одной стороны, действительно создает иллюзию фантастики и выдумки, а с другой – ясно указывает, что Нестан-Дареджан была потеряна, но потеряна для Тариеля. Свою сказочную обстановку автор выдумал неспроста. Похищение Нестан-Дареджан, конечно, аллегория, образ, но образ, который недалеко ушел от действительности.
Тамару, после ее восшествия на престол, окружили царедворцы, изолировали ее от всех посторонних влияний, и естественно, что Тариель глубоко ненавидит этих «похитителей», которых он проклинает, но бессилен что-либо предпринять против них. Сам автор не щадит красок для описания этих «каджей» – чертей, во власти которых она в конце-концов оказалась. Надо вырвать у «каджей» Нестан-Дареджан, надо разрушить каджетскую крепость, взять ее силой, чтобы достичь своей цели.
Но один Тариель бессилен что-либо сделать. И вот к нему является друг Автандил, который помогает ему в достижении цели. Этот друг является не сам от себя – он послан на его розыски Тинатин, и когда он находит Тариеля, Тинатин вторично посылает его помочь Тариелю найти Нестан-Дареджан. Тот идеальный образ Тамары, который дан автором в лице Тинатин, заставляет его приписать поиски Тариеля и помощь ему инициативе Тинатин.
Самой привлекательной фигурой поэмы является Автандил. Под этим именем изображено лицо, близкое к царской семье, активно участвующее во всех описываемых событиях. Он верный друг Тариеля, человек, пением которого заслушивалась природа; он любит жизнь, женщин, веселье, и его рассуждения часто поразительно совпадают с авторскими отступлениями…
В лице Автандила Шота по всем данным изображает самого себя; и если отрешиться от того, что Автандил – военачальник, все остальные черты рисуют его как человека свободной профессии, не связанного ни с чем и могущего всецело отдаться помощи своему другу.
Обстановка, среда, в которой развивается действие поэмы, показывают ее национальный характер еще более, чем самый сюжет; это подтверждает каждая мельчайшая деталь описания, хотя поэма изобилует наименованиями негрузинских местностей и стран, отчасти вымышленных, отчасти же и существовавших в действительности.
Поэма начинается с того, что царь Аравии Ростеван провозгласил свою дочь Тинатин царицей; по этому поводу происходит торжество. Такое торжество могло произойти только в столице Аравии. Какую же Аравию имеет в виду автор: собственно Аравию, Аравийский полуостров или историческую Аравию, арабский халифат? Если Аравийский полуостров, то в описаниях этой страны, покрытой пустынными песками, где-нибудь должны были промелькнуть хотя бы намеки на эту особенность Аравии. Но в описаниях охоты, устроенной во время торжеств, мы видим, что местность кругом столицы Ростевана изобилует лесами и дичью. Это природа не собственно Аравии.
Допустим, что автор имеет в виду современную ему Аравию, иначе говоря Арабский халифат, столицей которого был знаменитый город Багдад. Здесь, конечно, природа не пустынна, но ведь и сам Автандил и его герои не сидят только в столице, а предпринимают отдаленные путешествия, и все же в поэме нигде нет даже намеков на эти специфические арабские пустынные ландшафты.
Но вот Автандил прибыл в Гуланшаро, где празднуют Навруз – мусульманский новый год. Он попадает к Фатман – жене первого купца этого города – Усена. Имена этих лиц безусловно мусульманские. Но Фатман – мусульманка – принимает мужчин в отсутствие мужа, рассказывает, как она бывает при дворе и, как бы предвосхищая на семьсот почти лет пушкинскую Татьяну, пишет Автандилу письмо с признанием в любви. Все это еще может иметь место, если не в действительности, то в поэтическом произведении. Но чтобы мусульманин напился во дворце своего повелителя до положения риз – этого не могло быть даже в арабской сказке. А Фатман рассказала Автандилу, как ее муж Усен в пьяном виде проговорился во дворце, что у него в доме скрывается Нестан-Дареджан.
Вместе с тем, описывая встречу багдадских купцов с Автандилом, автор вкладывает в их уста слова: «Мы багдадцы, купцы, исповедники мусульманской религии, никогда не пившие вина». Противоречие явное, но вполне понятное, если учесть, что автор описывает, в сущности, события, происходящие не в Аравии, а у себя на родине, и вымышленную среду ом берет только для маскировки.
Хотя Индию Шота описывает меньше, чем Аравию, все же интересно проследить как отражается в поэме эта страна, особенности которой известны всем. Ни о магах и иогах, ни о боевых слонах, этой особенности тогдашних войск Индии, автор не упоминает. Описания двух таких противоположных стран, как Аравия и Индия, сходны в мельчайших деталях и, что удивительнее всего, обе эти страны поразительно похожи на Грузию. Горы, леса, реки, зелень – такова природа, которую сочными красками описывает Шота.
Но какие страны имеет в виду автор, когда он изображает царство морей, Мулганзанзарес, Гуланшаро, Хатаетокое царство и крепость «каджей»? Под царством морей, без сомнения, надо понимать Византию, Константинополь, который лежит действительно в центре «всех» морей, игравших такую роль в древности – Черного и Средиземного. Под Мулганзанзарским царством надо, очевидно, понимать Трапезундское царство или пограничную с ним область, находившуюся под властью Грузии. Гуланшаро – это черноморское побережье Грузии, по всей вероятности, область, примыкающая к реке Риону при впадении его в море. Реки в древности играли огромную хозяйственно-экономическую роль, и, возможно, в устьях Риона действительно был расположен цветущий грузинский город.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});