Вениамин Богуславский - Этьенн Бонно де Кондильяк

По сути дела решение психофизической проблемы у Кондильяка то же, что и у других французских просветителей, хотя он менее последователен, чем они, поскольку пытается сочетать материализм в решении этой проблемы с теологией, идеализмом и витализмом.

Глава V

ОТНОШЕНИЕ К ОБЪЕКТИВНОМУ И СУБЪЕКТИВНОМУ ИДЕАЛИЗМУ

своих работах Кондильяк неоднократно выступает против любых попыток приписать реальность тем или иным идеям (см., напр., 18, 1, 161–166. 18, 2, 83–88). Предположение о том, что идеи существуют где-то вне людей, обладающих ими, думающих о них, по словам философа, так же абсурдно, как предположение, будто продолжают где-то существовать звуки клавесина после того, как на нем перестали играть. Пока никто не трогает клавесина, звуки эти нигде не находятся, они вообще не существуют и возникнут, лишь когда пальцы вновь начнут ударять по клавишам. Так же дело обстоит и с идеями: их вызывают в моем мозгу определенные движения в окружающих телах и в моем теле, «…идеи нигде не находятся, когда моя душа перестает о них думать… они вспоминаются мне, как только возобновляются движения, способные производить их вновь» (16, 3, 222).

Обстоятельно излагая учение Платона, Кондильяк пишет: «Его взгляды, по-видимому, только бред, который мало заслуживает, чтобы им занимались, но, так как этот бред просуществовал длительное время, необходимо познакомить (читателя. — В. Б.) с ним. Нельзя было бы проследить философскую мысль последующих лет, если сначала не рассмотреть Платона как философа, вымыслы которого были заразительны. С этой точки зрения я буду его рассматривать. Теми, которые задерживали успехи разума, история занимается так же, как и теми, которые эти успехи ускоряли» (38, 2, 66). Не только учение Платона, но и взгляды Лейбница, Мальбранша и других мыслителей, допускавших объективное существование идей, подвергаются резкой критике во всех работах Кондильяка. Таким образом, относить его к числу объективных идеалистов нет, как видно, никаких оснований.

Но не представляет ли его сенсуализм субъективно-идеалистическую доктрину?

Некоторые историки философии полагают, что доктрина Кондильяка освободила сенсуализм Локка «не только от учения о рефлексии, но и от твердого убеждения в существовании первичных качеств материального мира…» (22, 232). Другие утверждают, что, согласно этой доктрине, «какое бы то ни было определенное и очевидное знание относительно существования объектов невозможно» (27, 342), что «Кондильяк оставляет открытым вопрос, существуют ли вообще какие-нибудь внешние вещи» (37, 35).

В «Опыте…» и «Трактате о системах», где проповедуется радикальный сенсуализм, существование материального мира вне и независимо от сознания людей специально не обосновывается. Существование этого мира там рассматривается как нечто само собой разумеющееся. Но всего за полвека до Кондильяка выступил Беркли, который, исходя из того, что все наше знание о мире сводится к ощущениям, пришел к выводу, что любой объект, признаваемый обычно существующим вне нашего сознания, представляет собой лишь сочетание ощущений, существующее лишь в уме того, кто эти ощущения испытывает. Беркли, исходя из сенсуалистических принципов, построил субъективно-идеалистическое учение, отрицающее существование объективной реальности и объявляющее весь мир совокупностью ощущений нашего Я. В том же году, когда был опубликован «Трактат о системах», Дидро опубликовал «Письмо о слепых…», где писал: «Идеалистами называют философов, которые, признавая известным только свое существование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого». Указывая, что эта система взглядов защищается в «Трех диалогах» Дж. Беркли, Дидро продолжал: «Следовало бы попросить автора Опыта о нашем познании[8] разобрать это произведение», поскольку теория Беркли «должна его заинтересовать, и не столько своей странностью, сколько трудностью опровергнуть ее исходя из его принципов, ибо по существу у него те же самые принципы, что и у Беркли» (7, 54–55). Дидро поставил Кондильяка перед дилеммой: он должен был либо подтвердить, что из принципов сенсуализма необходимо следует идеалистический вывод, сделанный Беркли, либо доказать, что из этих принципов такой вывод не следует. «Отныне Кондильяк всегда будет чувствовать в Беркли опасного противника, с которым постоянно будет бороться» (51, 93). Кондильяк вполне оценил проницательность своего друга и принял брошенный им вызов. Ответом на вопрос, поставленный в «Письме о слепых…», явился «Трактат об ощущениях», а аргументация, выдвинутая в этом трактате, была позднее развита в «Искусстве рассуждения» и в «Логике». По мнению Кондильяка, для решения проблемы, выдвинутой Дидро, необходимо дифференцированно рассматривать знания, доставляемые нам различными органами чувств. Предлагаемый в «Трактате об ощущениях» мысленный эксперимент позволяет, по мнению философа, выяснить, какими знаниями располагал бы человек, если бы он обладал одним только органом обоняния или вкуса, слуха, зрения, а также какие знания были бы ему доступны, если б он мог сочетать использование этих органов (некоторых из них или всех). Подробно выясняя, что должен был бы ощущать (а следовательно, знать) человек, оказавшийся в вышеописанном положении, автор трактата утверждает, что все свои обонятельные, вкусовые, акустические, зрительные ощущения он считал бы лишь различными состояниями, модификациями своего Я. Ни о существовании каких-либо объектов вне его, ни о существовании своего собственного тела или отдельных его органов такой человек не мог бы знать ничего. Таким образом, из того, что говорится в «Трактате об ощущениях», явствует, что человек, которому доступны все ощущения, кроме осязательных, рассуждал бы в точности так же, как Беркли, и пришел бы к тому же выводу, к какому пришел он.

Коренное изменение в эту ситуацию вносит, по словам Кондильяка, осязание. Отличительная особенность осязания — ощущение сопротивления, когда мы натыкаемся на вещи, и ощущение того сопротивления, какое одна вещь оказывает другой, движущейся, чтобы занять место первой. В осязательном ощущении всегда выступают одновременно по крайней мере две вещи, находящиеся одна вне другой. Тело человека так организовано, что достаточно незначительного внешнего воздействия, чтобы рука, например, стала совершать самопроизвольные движения. При этом она касается различных частей тела. Как и в тех случаях, когда человек пользовался только слухом, только зрением и т. д., он относит получаемые при этих прикосновениях ощущения к самому себе; ведь всякий раз, как рука касается какой-то части тела, и рука, и данная часть тела испытывают ощущения, сообщающие этому человеку, что они — это он. Но в силу вышеуказанной особенности осязания в данном случае ощущения сообщают человеку, что его рука и ощупываемая ею часть тела — два предмета, находящиеся один вне другого. Последовательно осязая различные части своего тела, человек узнает, что его Я состоит из находящихся вне друг друга частей, имеющих различную форму, величину и температуру. Наконец, непрерывно двигая руку по поверхности своего тела, он убеждается в том, что все эти различные части объединены в нечто целое, которое и есть он сам (см. 16, 2, 255–257).