Василий Фролов - Жизнь в авиации

Вышел на берег насквозь мокрый, но живой и на своей территории. Встретил попутную машину и поехал в полк. Всю дорогу гадал: попал или промахнулся, поразил или не поразил ту подозрительную цель, на которую пикировал. Приехал в станицу. Пешком пошел на аэродром. Подхожу к землянке, в которой размещалась наша эскадрилья, и вижу листок-молнию: "Бомбить так, как младший лейтенант Фролов!" Ага, думаю, значит, не промазал. Восстановил все в памяти. Когда я отстал от группы, что, конечно, было нарушением, заметил какое-то интересное сооружение, вокруг которого бегали солдаты. Несмотря на трассы "эрликонов", продолжал пикировать и сбросил все сразу бомбы аварийно и с небольшой высоты.

В это время из землянки вышел начальник воздушно-стрелковой службы майор Галичев. Увидев меня, подошел и стал поздравлять с успешным вылетом. Майор сказал, что об этом сообщили из воздушной армии, а им поступили сведения от наземных войск: - Четвертый самолет первой группы эскадрильи 210-го штурмового авиаполка, который был подбит зенитной артиллерией и врезался в горах недалеко от населенного пункта Жуковка, сбросил все бомбы прямо на командный пункт противника, где в это время находились представители ставки Гитлера. Прямым попаданием бомб КП был уничтожен.

За этот вылет, как тихонько сообщил мне один штабной работник, на меня направили материал с ходатайством о присвоении звания Героя Советского Союза. Но наградили орденом Красного Знамени, который мне был вручен через 15 дней. Чем я был очень доволен. А информацию штабного работника я принял за шутку.

Об этом вылете при встрече в 1994 году рассказал мне Григорий Флегонтович Сивков, - ведущий группы, в которой я летел справа крайним в строю.

...Вызывает меня командир полка Галущенко и дает приказ: - Поведешь четверку. Цель - артиллерия на западном склоне высоты 175,0. Она ведет непрерывный огонь и доставляет немало хлопот морской пехоте, которая готовится к десантированию севернее Керчи.

Взлетели. Взяли курс на Керчь. Зениток там уйма - примерно до 20 батарей. Будет жарко. Заходим с севера, со стороны моря. Погода хорошая. Высоту 175,0 видно хорошо. Решил нанести удар там, где сосредоточилась артиллерия противника. Входим в пикирование на цель с разворотом, не сбавляя оборотов двигателя. Вражеские зенитки пока молчат. Сбрасываем бомбы. Выходим из пикирования. Вот в это время немцы, видимо, опомнились и начали интенсивный огонь. Шапки разрывов снарядов среднего калибра, эрликоновские очереди трассирующих снарядов покрыли все небо. Оглянулся и увидел рядом с моим самолетом только два. Где же третий? Воздушный стрелок Пластунов передает по внутренней связи: - Командир! Самолет Фролова окутан разрывами снарядов и, видимо, подбитый, резко пошел к земле. Такое впечатление, что он врезался в землю. Прилетел на аэродром базирования в Ахтанизовскую. Доложил, что задание выполнено, но был сбит самолет Фролова и он, по-видимому, упал на территории противника...

Ну а что было дальше, читатель уже знает.

После доклада командиру эскадрильи, что вернулся в полк, жив и здоров, готов выполнять очередное боевое задание, полковой врач Фима Фишелевич подошел ко мне и спросил о самочувствии. Чувствую себя хорошо.

- А может быть, в лазарет тебя отправить, Вася?

Я отказался. Обстановка на фронте была сложной. Наши войска наступали, и нужна была поддержка авиации. А самолетов и летчиков осталось очень мало. Мой патриотизм был скорее неосознанным. Я рассуждал так: недавно прибыл в полк. Мало вылетов. Тяжелая обстановка на фронте. Надо летать и летать.

Начальник штаба майор Провоторов спросил, как я себя чувствую и что думает по поводу моего здоровья врач. Я ответил так же, как Фишелевичу. Через несколько дней Провоторов снова поинтересовался моим здоровьем.

- Лететь можешь?

- Да.

- Тогда в паре с Лесняком на разведку. Задачу поставит командир эскадрильи капитан Сивков.

Григорий Флегонтович очень подробно, можно сказать, по-отцовски заботливо, хотя он старше меня всего на два года, объяснял нам, как лучше выполнить поставленную задачу.

Это было 6 декабря 1943 года. Он попросил Лесняка и меня достать из планшетов карты, чтобы нанести район разведки и обозначить места нахождения зенитных установок, и продолжил: - В районе восточной окраины Аджимушкая по предварительным данным, сосредоточено огромное количество немецких войск, прикрытых сильным огнем зенитной артиллерии и "эрликонов", которые при отступлении были стянуты в этот район из-под Керчи. В связи с тем, что намечается массированный удар штурмовиков всей 230-й штурмовой авиационной дивизии по противнику в этом районе, необходимо разведать расположение зенитных средств, которые прикрывали немецкие войска.

Вот вы в паре под командованием младшего лейтенанта Лесняка и должны выполнить эту задачу. После прилета необходимо сразу же прибыть в полковую землянку и точно показать на карте зенитные батареи для передачи их расположения в штаб дивизии.

Этими словами Гриша Сивков и закончил.

Взлет по-одному. После взлета пристроился к ведущему. Лесняк мне показал пальцем, что все в порядке. Летим. Погода плохая. Низкие облака. Для меня облака - это страшное дело, так как по приборам водить самолет я не умел и этому мастерству нигде не обучался. Да и с малой высоты сбрасывать бомбы нельзя. Минимальная высота сброса 400 м. А мы летим на высоте 200-300 м. Подлетаем к линии фронта. Тихо. Никто не стреляет. Вдали виднеются окраины Аджимушкая. И вдруг самолет Симы Лесняка резко пошел вниз и врезался в землю. Впереди взрывы. Трассирующие снаряды "эрликонов" покрыли все небо. Ударила зенитная артиллерия. Теперь видно, откуда идет стрельба. Надо запомнить. Высота облаков увеличилась. Меня охватила злость. Ах, гады... Резко развернулся влево. Вижу вспышки огня из зенитных орудий. Ввожу самолет в пикирование, но поздно. Бомбы не попадут в цель. Иду на второй заход. Прицелился. Выпустил два реактивных снаряда. Мимо. Черт возьми! Бог любит троицу. Захожу в третий раз. Мимо пронеслись немецкие истребители. Отвлекся. Опять промазал. Делаю четвертый заход. Прицеливаюсь и бросаю аварийно сразу все четыре 100-килограммовые бомбы.

Вывожу самолет из пикирования. Гиленок (так ласково про себя звал Николая Гилева, воздушного стрелка) кричит: "Бомбы упали на зенитную батарею. Ура-а-а..." Но вторая батарея ведет интенсивный огонь. Немцы, наверное, подумали: вот нахал, этот Иван, не дает покоя. Снова захожу на батарею. Бомб нет. РСы выпущены. Остались только пушки и пулеметы. Пикирую. Открыл огонь из двух пушек, но снаряды легли левее батареи. Вижу при выходе из пикирования, как разбегаются немцы. Злость не покидает меня. Погиб командир. За него надо отомстить. Захожу еще и еще открываю огонь из пушек и пулеметов, пока не расстрелял весь боеприпас. Увлекся. Глянул на прибор. Бензина кот наплакал. Надо лететь домой. Вдруг вижу слева впереди самолет, похоже Ил-2. Даю форсаж. Подлетаю. Вижу на самолете знаки нашего полка. Приблизился вплотную и увидел лицо Миши Ткаченко. Обрадовался. Летим вместе. Миша думал, что летит с ним его ведомый. А когда приземлились, то оказался с ним ведомый Симы Лесняка.