Анатолий Терещенко - Роковая точка «Бурбона»

— Да, сэр, вы правы. Видно, россияне голодные на красоту, которую исковеркали минувшая война и их дурацкая распределительно-плановая система. Мы их направили по «правильному» пути — гонке вооружений. Поэтому не до игрушек сегодня краснопузым. не до жиру, быть бы живу, как говорит их пословица, — заискивающе прощебетал докладчик, не отрывая глаз от начальника, которому в целом явно понравилась реакция подчиненного, но все-таки он его несколько подправил.

— Не стоит так категорично говорить о системе распределения в СССР. Я думаю, для такой огромной страны, вышедшей из страшнейшей сечи, она наиболее адекватна времени.

Продолжайте о Полякове, — перебил подобострастные разглагольствования подчиненного хозяин кабинета.

— Да, сэр! Итак, исходя из анализа сводок демонстративного наблюдения за Поляковым, можно сделать вывод, что он не случайно «гуляет» по улицам нашего города. Чувствуется, что объект слежки осведомлен о нашей работе, а я бы сказал, очень хорошо знает приемы и методы подразделений внешней разведки — наружного наблюдения. Он лихо уходил из-под опеки моих парней уже несколько раз. Явно — не простую птичку прислала к нам Москва.

— Что ж, плохо, очень плохо, когда совершенно нового в нашей стране иностранца, человека такого ранга мы теряем в нашем городе, не зная, что он делал в неконтролируемых паузах или зонах. Не обязательно учиться на боли, но боль может быть очень эффективным обучающим устройством, — несколько раздраженно, с оттенком угрозы, заметил шеф. — Постарайтесь работать с дистанции и более конспиративно. Терять таких объектов нам не к лицу. Вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду?

— Да, сэр!

— Кстати, мы получили дополнительные данные, свидетельствующие о прямой принадлежности господина Полякова к военной разведке Советов, — заострил внимание докладчика его начальник. — Отсюда работайте осторожно, но цепко, как это вы умеете делать. Спешите медленно… Храброму и вдумчивому вся земля — родина!

— Понял, сэр!

Находясь на службе в Нью-Йорке, майор Поляков ощутил на своем семейном бюджете, что получает несравненно больше. И в какой валюте — в долларах! Конечно, если сравнивать с теми деньгами, которые выплачивались ему на родине при работе в центральном аппарате ГРУ. Но, с другой стороны, и цены здесь «кусались», а потому товары злили многих советских граждан своей недоступностью на фоне диких соблазнов. Со временем он узнал, что его коллеги-иностранцы располагают иной зарплатой — намного выше той, что получают россияне. Выяснилось, что родное государство примерно 80 % заработанных «зеленых» просто отторгает и кладет в свой загашник. Это очень не нравилось многим, но майор затаил даже обиду, как он говорил позже, на «вороватые действия властей».

Некоторые азартные товарищи залезали в долги, а потом жили буквально впроголодь, экономя на здоровье, перебиваясь на хлебе, кашах, овощах и дешевом молоке.

Однажды Полякову при очередном его выходе в город в одном из магазинов понравилась многофункциональная дрель с различными насадками. Особенно его поразило приспособление для использования циркулярного диска. Этот небольшой агрегат позволял распиливать доски и фанеру до тридцати миллиметров толщиной.

Он ходил возле нее, как кот подле закрытой банки со сметаной. Смотрел, смотрел, а потом выругался про себя и отошел прочь, раздосадованный широким ассортиментом ярких, но дорогих товаров на таких же красиво оформленных прилавках. Без напряга для семейного бюджета он не смог бы приобрести этот инструмент. Это был соблазн, который напомнил ему слова любимого Анатоля Франса о том, что дьявол столь необходим святым, как и Бог, ибо без искушений и соблазнов их жизнь была бы лишена всякой заслуги.

Но искушение, как говорится, — это духи, которые вдыхаешь до тех пор, пока не захочешь приобрести целый флакон. Именно над приобретением этого флакона он стал все чаще и чаще задумываться. А ведь двери в подобные магазины всегда были открыты. Ведь, как известно, открытая дверь и святого может ввести в соблазн.

Думается, данный факт в поведении советского дипломата и разведчика был четко зафиксирован сотрудниками наружного наблюдения ФБР. Без внимания такой повышенный интерес к инструментам в конкретном случае и в связи с этим в возможность соответствующей психологической ломки профессионалы не оставили…

Смерть Сталина не вызвала у Полякова той опустошенности, растерянности и горя, какие обуяли слабые, эмоциональные натуры простолюдин и крупных чиновников, стоявших у корыта разваливающейся прочной сталинской кухни. Они прекрасно понимали, что с кончиной вождя это начало конца и их благополучию, и благосостоянию. Все зависело от того, кто появится на смену неожиданно для всего народа, в том числе и для его детей, почившему вождю и отцу…

Радость светилась только на лицах оставшихся в живых репрессированных, сидящих по лагерям и надеявшихся на амнистии и досрочное освобождение и на ближайшее окружение из числа политических деятелей, «опекавших» в последние дни своего патрона.

В начале марта 1953 года в одном из кабинетов советской миссии при ООН постоянно вывешивался бюллетень о состоянии здоровья товарища Иосифа Виссарионовича Сталина. А когда он болел, потом умер и в день похорон почти каждый день по указанию местного начальства организовывались траурные митинги и беседы. На собраниях и митингах советские чиновники на американской земле давали волю чувствам: горько плакали женщины, мужики катали вздутые желваки на скулах, слышались вздохи с риторическим вопросом — как же будем жить дальше?

Многие с теплотой отзывались о покойном вожде. Большинство ведь являлись фронтовиками и нередко со словами: «За Сталина! За Родину!» бросались в атаки на врага, хотя современники и отрицают этот процесс единения власти и воинства. Но так было — и никуда от этой правды не денешься.

Уход из жизни вождя большинство советских граждан восприняло как личное тяжелое горе. Ведь каждый день самая большая в мире по территории страна просыпалась с его именем на устах, — от утреннего гимна и до репортажей о его мудрых конкретных действиях. А чего стоят «десять сталинских ударов!» Все мы верили в правоту сказанного и написанного. И это было на протяжении многих лет его правления.

Похороны генералиссимуса превратились в кровавое прощание вождя со своим народом — погибло много любопытных и зевак в давке у Колонного зала Дома союзов и прилегающих к нему улиц Москвы.

В мартовские дни 1953 года в аппарате Военно-штабного комитета ООН Полякову попались два послания Патриарха Московского и всея Руси Алексея Первого. Одно было направлено епархиальным архиереям в связи с Правительственным сообщением о болезни И.В. Сталина. Второе он адресовал Совету министров СССР после кончины вождя.