Сергей Макеев - Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Семь лет в Петропавловской крепости не назовешь «благосклонностью», впрочем, если сравнивать с колесованием… Затем Войнаровского отправили в Якутск, с ним ехала только жена. Да, любовницы сопровождают мужчин в оперу или во дворец, но в ссылку за ними едут только жены.

На этом окончилось «дело Мазепы» и началось «слово»: «герой свободы» переместился из жизни в литературу, в историческую науку и в публицистику.

Культ личности Мазепы

Первым, кто попытался изобразить положительный литературный образ Мазепы, стал русский поэт-декабрист Кондратий Рылеев. В поэме «Войнаровский» и Мазепа, и его племянник предстали демократами и тираноборцами. Правда, им свойственны сомнения. Войнаровский вспоминает, как Мазепу в последние дни терзала совесть, как являлись ему тени замученных Искры и Кочубея. Как смутился он, когда пленный козак с русской стороны бросил ему в лицо:

Тебя ж, Мазепа, как Иуду,Клянут украинцы повсюду…

Так и сам Войнаровский, уже в глухой сибирской ссылке, погружен в «думу смутную», вспоминает роковые дни измены:

Ах, может, был я в заблужденье,Кипящей ревностью горя, —Но я в слепом ожесточеньеТираном почитал царя…

Однако героизация Мазепы и Войнаровского в поэме так сильна, что Пушкин отметил: «Некоторые писатели хотели сделать из него (Мазепы) героя свободы». А на Украине поэма Рылеева была воспринята образованной молодежью с энтузиазмом и в середине XIX века, как писал современник, «„Войнаровский“ и „Исповедь Наливайки“ переписывались в наших тетрадях рядом с произведениями Шевченко».

Тарас Григорьевич явно сожалел, что Мазепа не исполнил задуманного:

Было время, добывалиСебе шведы славу,Убегали с МазепоюЗа Днестр из Полтавы…

Вскоре после опубликования пушкинской «Полтавы» в России появился загадочный документ — рукопись под названием «История Русов или Малой России». Ее привез с Украины Григорий Полетика. Он приписывал авторство «Истории» Георгию Конисскому, архиепископу Белорусскому. Первая часть «Истории» в основном повторяла древнерусские летописи, зато вторая представляла «новый взгляд» на формирование украинской нации и государственности. И Мазепа предстал там во всей красе, как устроитель земли малороссийской. Многие сразу отметили, что «История Русов» — именно сочинение, притом публицистическое, а не историческое. Потом выяснилось, что архиепископ Конисский не имеет к нему никакого отношения, что его написали, скорее всего, сам Полетика и его сын Василий. Уже первые оценки историков характеризовали рукопись как «мутный источник», в котором содержится «много неверностей» и «ложные воззрения на прошлое Малороссии».

С конца XIX века в российской и советской исторической науке считалось неприличным использовать «Историю Русов» как документальный источник. Только украинские авторы зарубежья охотно пересказывали ее. Так, историк Александр Оглоблин объявил «Историю Русов или Малой России» — «декларацией прав украинской нации» и «вечной книгой украинского народа». Настоящая фамилия Оглоблина была Мезько, он происходил из знатного белорусско-украинского рода Лашкевичей, затем взял фамилию отчима. В 1922 году Оглоблин стал профессором Киевского рабоче-крестьянского университета, через четыре года защитил докторскую диссертацию. Сразу после фашистской оккупации Оглоблин был назначен первым бургомистром Киева. Благодаря его усилиям вновь пошли трамваи, заработали телефонная сеть, водопровод, электростанция. В период его правления начались казни в Бабьем Яре. Одним из первых расстреляли предшественника Оглоблина — председателя Киевского горсовета Ивана Шевцова. После войны Оглоблин бежал в США. Главную свою книгу — монографию «Гетман Иван Мазепа и его правление» Оглоблин написал к 250-летию смерти Мазепы. «Правление Мазепы — это время возрождения Украины — политического, экономического, культурного», — утверждал он. По его мнению, цели Мазепы были благородны, замыслы дерзновенны: «Восстановление мощной автократичной гетманской власти и строительство державы европейского типа, со сбережением системы козацкого строя». Совместимо ли все перечисленное в принципе: автократия, европейское государство и козачья вольница? А главное, из какого «мутного источника» почерпнул он эти сведения, остается загадкой.

Другой автор «из прекрасного далека», И. Борщак, восклицал: «Украина, Мазепа! Два слова памятны для всех, кто задумываются над историей Восточной Европы. Гораздо меньше знают они об их роли в западноевропейской истории» (Канада, 1931). Еще один, Теодор Мацкив, утверждал: «Едва ли не наиважнейшим итогом политики и жизни Мазепы был украинско-шведский договор, который имел такое стратегическое значение, что его оценили уже современники» (Германия, 1988).

Все это перекочевало в сочинения историков и публицистов постсоветской Украины. Заголовок в киевской газете «Иван Мазепа: оправдан историей» — исчерпывает все содержание статьи; «Самый блистательный из правителей Украины», — мимоходом утверждает журналист в заметке из пяти строк; «Мазепинское возрождение… мазепинское барокко… И где оно теперь?» — негодует автор, намекая, что москали все порушили; «Мазепа поднял на высокий уровень интеллект, духовность и самосознание Украины, поставив ее в один ряд с высокоразвитыми европейскими странами…» — ну и так далее.

Очень популярен якобы исторический сюжет «Батуринская резня» — здесь есть где разгуляться воображению и перу. «Говорят, полноводный Сейм покраснел от крови, — пишет кровожадная журналистка. — Русские солдаты быстро мастерили плоты, прибивали к ним казаков и пускали по речке… Не пощадили ни женщин, ни стариков, ни младенцев». Видимо начитавшись таких статей, Виктор Ющенко, в бытность свою кандидатом в президенты, посетил Батурин, воздвиг там крест в память 21 тысячи (!) погибших и предложил ежегодно отмечать день их памяти. А в день инаугурации уже президент Ющенко получил в подарок сомнительную реликвию — нательный крест отлученного от церкви Мазепы. (Неужели он носит его на груди?!)

По сравнению с таким публицистическим «потоком самосознания» одинокая статья просто добросовестного журналиста «Мазепа — слуга пяти господ» — глас вопиющего в пустыне. Неудивительно, что в учебнике по истории Украины для пятого класса теперь утверждается, что «Иван Мазепа стремился сделать Украину великим европейским государством, освободить из-под гнета Московского царства».