Валерий Перевозчиков - Возвращение к Высоцкому

У Акимова была шашка и бурка отца…

Да, и эта бурка была иногда последним Володиным пристанищем… Он, как вежливый хозяин, лучшие спальные места всегда отдавал гостям. И если уж совсем не было где лечь, он стелил эту бурку на пол и ложился спать.

А какие у вас сложились отношения с Инной Кочарян?

Я была тогда в очень юном возрасте и тушевалась перед Инной. Я даже побаивалась ее… Недавно, когда не стало Артура, мы встретились с ней. И она отнеслась ко мне так, будто я — близкий и родной человек. А вот тогда этого не было… Я тогда немного боялась ее, а она ничего не делала, чтобы сблизиться. Часто она была недовольна, потому что и к ним приходили соседи и ругались… Приходили даже из соседнего дома. Конечно, ей было неприятно все это слушать. Тем более когда родилась маленькая Оля.

А лидером всей компании был ее муж — Левон Суренович Кочарян…

У меня к Леве свое, особое отношение. Я признавала его как лидера, но кое-что в нем мне не нравилось. Но я никогда ничего не говорила, потому что у меня не было права голоса… Но иногда Лева позволял себе вещи, которые не входят в понятие «хорошее воспитание»…

Все ребята — Володя Высоцкий и Володя Акимов, Аркаша Свидерский, Миша Горховер, Миша Туманишвили, Андрей Тарковский — при всем нашем разгуле никогда не позволяли себе каких-то вещей, никогда не опускались ниже какой-то грани. А Лева мог себе это позволить. И тем самым мог ранить другого человека.

Я думаю, что Володя Высоцкий тоже это чувствовал, потому что он был очень деликатным человеком. Я бы даже сказала — он был человек нежной души. И вежливый. Он всегда внимательно вас выслушивал, не было такого отталкивания — «ты мне неинтересен, и я не буду с тобой общаться».

Есть люди, которые принижают тебя, когда ты им не угоден, а есть другие люди, которые тебя поднимают, с этими людьми ты чувствуешь себя хорошо.

Как вы думаете, почему Высоцкий не был на похоронах Левона Кочаряна?

Вы знаете, это очень печально, когда уходит человек… Но я всегда думаю о тех, кто остался. Как они будут переживать, как они будут страдать. Я не знаю, почему Володя не пришел… Может быть, не хотел видеть Леву умершим?.. Я тоже не могу видеть того, кто ушел… Это уже не тот человек.

Людмила Абрамова рассказала мне, что Артур Сергеевич как-то сказал Высоцкому: «Если ты не остановишься, то будешь полтинники сшибать в ВТО». И это подействовало…

Да, был такой случай. Были какие-то моменты, когда Володе можно и нужно было сказать такое… Потому что Володя трезвый и Володя выпивший — это были очень разные люди. Поразительно разные.

Для компании на Большом Каретном Артур Макаров был сильной личностью…

Да, все это признавали. Точнее будет сказать — все его слушались. Может быть, это звучит по-детски, но это было так. С мнением Артура всегда и все считались.

Помните из песни Высоцкого: «Они стояли молча в ряд, их было восемь…»? Артур Сергеевич рассказывал мне, что это основано на реальном случае…

Я должна сказать, что драк было много, есть о чем рассказать… Помню, была зверская драка у ВТО. Были Артур, Лева, Юра Гладков и мы — девушки. Артур нам кричал, чтобы мы спрятались, потому что нападавших было много, и они были чуть ли не с ручками от домкратов. А Лева же мог головой водосточные трубы сломать. И он им крикнул: «Вы хотите получить это?!» — и лбом сломал эту металлическую трубу. Но все равно они напали и была зверская мужицкая драка.

А история семьи Артура Макарова… Ведь его усыновили Тамара Федоровна Макарова и Сергей Герасимов…

Отец Артура, Адольф Вячеславович Цивейко, был рабочим, коммунистом. В 1938 году по каким-то партийным делам его вызвали в Смольный к Кирову. И когда он вышел из Смольного, как раз в этот момент, убили Кирова. А вечером его арестовали… Спасло то, что в кармане пальто был пропуск в Смольный и был отмечен час выхода.

Но потом… Ведь у Адольфа Вячеславовича мама была немка, а папа — поляк… Потом его все-таки упекли, в основном из-за мамы. Посадили на 20 лет. И в одном из лагерей он оказался вместе с Александром Исаевичем Солженицыным. У Солженицына об Адольфе Вячеславовиче есть эпизод в «Архипелаге». Это эпизод о старике, который был подобран на улице, как умерший… А заключенные пришли в мертвецкую, чтобы хоронить умерших… Посмотрели на него, и он им показался живым. «Да это же наш дед!». Его оттерли, и он — ожил. Вот такой эпизод про отца Артура Сергеевича есть у Солженицына.

Артур был племянником Тамары Федоровны Макаровой. И во время войны в эвакуации, в Ташкенте, Тамара Федоровна и Сергей Аполинарьевич его усыновили.

Последняя наша встреча с Володей была в самом начале 70-х годов, у нас на Звездном… Мы с Артуром тогда получили квартиру на Звездном бульваре. По-моему, это был день рождения Артура, потому что были Тамара Федоровна Макарова и Сергей Аполинарьевич Герасимов.

А хронологически как все это происходило на Большом Каретном?

Если по датам, то мы там немного жили… Мы познакомились с Артуром в 1960 году. И все это на Каретном происходило примерно до 1964–1965 года. А потом мы с Артуром купили дом в Псковской области и переехали туда. В 1968 году мы получили квартиру на Звездном, в которой мы зимовали и в которой несколько раз бывал Володя. А с ранней весны до поздней осени — на весь охотничий сезон — мы уезжали в Кочегарово. Потом была другая деревня — Забровка, Осташкинского района Тверской области.

В Москве я бывала только наездами и со всеми ребятами мало встречалась. Но у меня ко всем было такое близкое, родственное чувство. И если бы ко мне кто-то из них за чем-то обратился — я бы бросила все, все свои дела, — и помчалась бы помогать.

2004

Олег Савосин

Олег Иванович, когда и где вы познакомились с Высоцким?

У меня был очень хороший знакомый, который стал потом одним из самых близких друзей — Лева Кочарян. С ним мы познакомились давно — в 1947 году, когда вместе поступали в институт востоковедения. Мы поступили: Лева Кочарян, Юлиан Семенов и я, проучились год и ушли… Разошлись по разным институтам: Лева поступил на юридический в МГУ, Юлиан Семенов в конце концов попал в Литературный институт, а я стал заниматься рисунком. И всех нас объединял Лева — все наши ребята прошли через Большой Каретный.

И у Левы Кочаряна, в его квартире на четвертом этаже, я и познакомился с Высоцким. Вова был младше всех нас и, честно говоря, тогда никто не считал его гениальным. Но он был очень общительным, открытым и широким — моментально завоевывал симпатии. И страшно смешной… Вот что в нем действительно было феноменальным уже тогда — это умение подметить какую-то черту в человеке и показать ее. И подмечал он самое смешное, попадание было абсолютно точным.