Дэвид Шилдс - Сэлинджер

Пол Александер: Для Сэлинджера публикация в New Yorker означала, что он принят той частью литературного сообщества, которая его интересовала, т. е. людей, которые заботились о качестве произведений и хотели делать произведения как можно лучше. Для Сэлинджера это означало, что он состоялся как писатель.

Шейн Салерно: 18 ноября 1941 года Сэлинджер написал молодой жительнице Торонто Марджори Ширд и уведомил ее о том, что вскоре в New Yorker будет опубликовано его новое произведение. По словам Сэлинджера, это «рассказ о рождественских каникулах мальчика из подготовительной школы». Сэлинджер указал, что его редактор хочет получить всю серию рассказов об этом персонаже, но что сам он не уверен, что хочет двигаться в этом направлении.

Письмо из журнала New Yorker, извещающее об отклонении рассказа Сэлинджера «Рыбак»[92].

Дж. Д. Сэлинджер (выдержка из письма Марджори Ширд, 18 ноября 1941 года):

Я в любом случае попробую написать еще пару рассказов… и если я начну терять цель, то перестану писать[93].

Шейн Салерно: В заключение Сэлинджер просил Марджори откликнуться на «первый рассказ о Холдене».

Франклин Д. Рузвельт: Соединенные Штаты Америки подверглись внезапному и умышленному нападению военно-морских и военно-воздушных сил императорской Японии[94].

Томас Канкел: Когда разразилась Вторая мировая война, редакторы New Yorker сочли, что «Легкий бунт на Мэдисон-авеню», рассказ «о молодом человеке и его личном бунте», тривиальным и несвоевременным. Публикация рассказа в журнале представлялась неуместной, поэтому редакторы отправили рассказ на полку.

Эберхард Элсен: Через четыре дня после атаки на Перл-Харбор Сэлинджер написал письмо своему литературному наставнику Уиту Бёрнетту, в котором упомянул об «этой коварной бомбардировке, произошедшей в прошлое воскресенье». Он также сообщил, что сразу же пошел на армейский призывной пункт, но из-за легкого заболевания сердца был «приписан к категории I-B вместе со всеми другими калеками и слабаками». В том же письме Сэлинджер говорит, что «для художника деньги – намного более сильный отвлекающий фактор, нежели голод», и после того, как в New Yorker после Перл-Харбора решили не публиковать «Легкий бунт», сетовал на то, что «чье-то решение уклониться от публикации сводит все мои маленькие победы на нет».

Дэвид Шилдс: Категорию I-B давали годным к нестроевой службе. Слова «калеки и слабаки» красноречиво описывают самооценку Сэлинджера, поскольку «легкое заболевание сердца» почти наверняка было удобной выдумкой, скрывавшей наличие врожденного дефекта. Изучая вторую встречу Сэлинджера с Хемингуэем, которая произошла в лесу Хюртген в 1944 году, мы обнаружили неизвестную подробность о физическом состоянии Сэлинджера. Вернер Климан, служивший вместе с Сэлинджером, рассказал членам осуществляемого Городским университетом Нью-Йорка проекта «Ветераны Второй мировой войны – выпускники Квинс-колледжа», что слышал, как Сэлинджер рассказывал Хемингуэю, что «не думал, что его возьмут в армию… [потому что] у него только одно яичко». По словам Климана, Хемингуэй ответил Сэлинджеру: «Эти врачи – такие придурки. Движением пальца они могли опустить твое второе яичко». Климан сказал: «Должно быть, Сэлинджер всю жизнь прожил с одним яичком».

Поначалу мы скептически отнеслись к этому сообщению, но две женщины независимо друг от друга подтвердили, что у Сэлинджера был этот физический недостаток. По словам одной из них, Сэлинджер «был невероятно смущен и расстроен этим обстоятельством. [В то время] я ничего не знала о мужском теле, но для него это очень важно. Это не было результатом ранения или травмы. Просто одно яичко не опустилось в мошонку».

Перл-Харбор, 7 декабря 1941 года. «День, который войдет в историю как бесславный».

Жители Нью-Йорка реагируют на новость о нападении на Перл-Харбор.

Джон Макманус: До нападения на Перл-Харбор и на ранних стадиях Второй мировой армейские врачи проводили строгий отбор новобранцев. При освидетельствовании новобранцев врачи в обычном порядке признавали негодными к службе даже тех, у кого были хоть малейшие физические или психические проблемы. Многих признали негодными из-за шумов в сердце, проблем с зубами, грыжами и т. п. В таких условиях отсутствие яичка определенно было основанием для признания человека негодным к службе. На более поздних этапах войны стандарты годности в армии были снижены. В то время армия нуждалась в людях, причем в огромном числе людей. Отсутствие яичка перестало что-то значить.

Пол Александер: Сэлинджер был так расстроен тем, что его приписали к категории I-B, что написал письмо полковнику Милтону Бейкеру, директору Военной академии Вэлли-Фордж, и спросил его, что делать. Бейкер предложил Сэлинджеру пойти в армию добровольцем.

Шейн Салерно: Вместо этого Сэлинджер и его приятель по Вэлли-Фордж Герберт Кауффман 15 февраля 1941[95] года отплыли в Вест-Индию в девятнадцатидневный круиз в качестве членов команды круизного судна «Kungsholm». В обязанности Сэлинджера и Кауффмана входили организации игр для одиноких женщин и танцы с ними.

Пол Александр: Неизвестно, действительно ли они участвовали в развлекательной деятельности во время круиза. Хотя этот период был кратким, полученные тогда впечатления Сэлинджер будет долго помнить, поскольку именно в том плавании Сэлинджер максимально приблизился к миру развлечений.

Дж. Д. Сэлинджер: («Девчонка без попки в проклятом сорок первом году», журнал Mademoiselle, май 1947 года):

Молодой человек – его звали Рэй Кинселла и он состоял в Подкомитете увеселительных мероприятий судна – ждал Барбару на прогулочной палубе у поручня левого борта. Почти все пассажиры развлекались на берегу, и стоять тут в тишине при лунном свете было потрясающе хорошо. Ночь поглотила все звуки, кроме мягкого плеска воды гаванского порта о бока корабля. Сквозь лунную дымку был виден «Кунгсхольм», сонный и роскошный, вставший на рейд всего в нескольких футах за их кормой[96].

Арам Сароян: Уна продолжала встречаться с Сэлинджером. 9 марта 1942 года Юджин О’Нил написал дочери открытку, в которой сообщил, что болен, и благодарил Уну за присланную ею фотографию. Уне было из чего выбирать фотографии, поскольку ее фотографии часто появлялись в газетах. Скорее всего, фотография, которую Уна послала отцу, была не из прессы – О’Нил ненавидел то, что считал поверхностной, движимой общественным мнением известностью, которой удостаивали его дочь, и Сэлинджер разделял это чувство. Эти люди в жизни Уны должны были по-настоящему расстроиться, когда весной 1942 года, 13 апреля, Уну, как и ожидалось, назвали Дебютанткой года. Сэлинджер и О’Нил не могли пропустить эту новость. Рассказы об избрании Уны и фотографии Уны как Дебютантки года тиражировались газетами по всей стране.