Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

Я не выдержал, засмеялся:

— Значит, коньяк, чтобы не скучал, цепи, чтобы не удрал?

— Между прочим, среди этих «кукушек», — продолжал лейтенант, — есть даже молодые женщины. Из украинок-белоэмигранток… Сейчас в особом отделе одна такая сидит, захвачена с автоматом в руках нашими разведчиками. Ни на какие вопросы не отвечает. А когда кто-то из разведчиков пригрозил ей, она показала ему кукиш.

Мне, естественно, хотелось бы посмеяться над историей с «кукушками», но и другие офицеры подтверждали, что такая особа задержана. Невольно подумалось: а чем черт не шутит? Фашисты способны на все.

— Передайте начальнику особого отдела Тарасенко, — сказал я лейтенанту, — пусть доставит ко мне эту «птицу». Интересно послушать, как она будет куковать… И обязательно пусть прихватит ее автомат, цепи, сухой паек.

Через час в крестьянскую хату, где я остановился на короткое время, двое солдат и Тарасенко действительно привели женщину и принесли отобранный у нее немецкий автомат.

Маленькая, хрупкая блондинка, на вид лет тридцати пяти, была худа и очень бледна. Ее волосы, подстриженные под кружок, были растрепаны, а глаза странно косили. Можно было подумать, она избегала встретиться взглядом с любым из нас.

Тарасенко рассказал подробности!

— Эту женщину перехватили в лесу разведчики. Она бежала с автоматом в руках в нашу сторону. Когда ей приказали остановиться, она побежала быстрее. Разведчики говорят, она выкрикивала какое-то непонятное слово. Мне ее передали только сейчас, и… я не верю, товарищ полковник, чтобы она работала на немцев. Я думаю, она из дома умалишенных, который находится в селе Пирогово. Когда немцы оставляли это село, они стали расстреливать умалишенных… Говорят, некоторым больным удалось бежать.

Я обратил внимание на ее одежду. Действительно, на ней был больничный халат.

— Как вы решили с нею поступить? — спросил я Тарасенко.

— Мы еще проверим ее.

— Задержанную отпустите, Тарасенко. Было бы хорошо, если бы вы смогли передать ее врачам. Объясните лейтенанту, который вас позвал, чего они стоят, все эти глупые басни о «кукушках», «цепях», «смертниках».

Как командиру, мне полагалось заниматься только делами бригады, боями, которые развернулись на нашем участке фронта. Но в те дни весь Киев превратился в военную крепость, и события, происходившие на подступах к городу, у его славных баррикад, не могли не волновать каждого советского воина.

В моем фронтовом дневнике, страницы которого я с интересом перелистываю, много имен скромных и беззаветно отважных героев обороны Киева — рабочие, служащие, студенты, домохозяйки — люди разных возрастов и профессий, проявившие в боях за родной город высокую стойкость и отвагу.

Батальон ополченцев Московского района Киева под командованием коммуниста Синельникова 5 августа вступил в бой, имея задание остановить фашистов у села Китаево. Гитлеровцы обрушили на батальон, особенно на его первую роту, которой командовал Кузнецов, пулеметно-минометный огонь. Однако ополченцы не дрогнули. Неся тяжелые потери, они достигли удобного рубежа, установили станковые пулеметы и ударили по фашистам с фронта и фланга.

Потеряв убитыми десятки солдат и офицеров, гитлеровцы стали отходить. Им удалось закрепиться у безымянной высотки, которую они решили удержать любой ценой. В ночь на 9 августа коммунист Кузнецов снова поднял роту в атаку. Схватка перешла в штыковую. Народные ополченцы — рабочие киевских заводов — показали фашистам, что умеют драться и прикладом, и штыком. Фашистские вояки видели, что против них идут люди в рабочих блузах, пожилые и совсем юные смельчаки. Казалось бы, хорошо обученному, обстрелянному фашистскому сброду эта атака была не страшна. Но когда дошло до штыковой, гитлеровцы не выдержали натиска и оставили безымянную высоту.

Командир роты Кузнецов с двадцатью бойцами незаметно подобрался к вражеской минометной батарее. Несколько брошенных гранат — и фашистский расчет уничтожен. К исходу боя отважный командир ополченцев Кузнецов был тяжело ранен. Командование ротой принял на себя студент Киевского сельскохозяйственного института Давыдов. Узким глубоким овражком он повел товарищей через линию фронта в тыл врага. В этом непродолжительном рейде ополченцы уничтожили несколько огневых точек противника и возвратились с трофейными пулеметами и минометами.

Обозленные такой дерзостью, гитлеровцы сосредоточили огонь минометной батареи по позиции, занятой ротой Давыдова. Однако фашистские минометчики слишком увлеклись… Коммунист Клешов подкрался к этой батарее и уничтожил ее гранатами.

Да, в киевских отрядах народных ополченцев были настоящие парни! Впрочем, им не уступали и старики. Когда осколками вражеского снаряда был уничтожен расчет станкового пулемета, к поврежденному «максиму» под вражеским огнем подполз шестидесятилетний ополченец Семеновский. Человек мирной профессии, связист, он никогда не воевал и не чаял оказаться на переднем крае. Ему и не приказывали сюда идти — он пришел сам со своим инструментом монтера. Проявив выдержку и хладнокровие, Семеновский разобрал пулемет, устранил повреждение и повернул «максим» во фланг наступавшему врагу. Немцы шли во весь рост… Длинная очередь скосила два десятка фашистов. Вражеская цепь шарахнулась в сторону, залегла. Движения связиста были размеренными, глаз зорким. Он тщательно выколачивал фашистов из складок местности, пока они не откатились на исходные позиции.

За 24 дня боев этот славный рабочий батальон понес немалые потери. В бою у поселка Мышеловка смертью храбрых пал его отважный командир Синельников. Погибли, сражаясь с врагом, коммунисты и комсомольцы Белоборов, Богуш, Гондлях, Грановский, Кондратьев, Сидоренко и другие. Рабочие — воины этого батальона, прибывшие на передний край прямо из заводских цехов, уничтожили в короткий срок свыше 500 фашистских солдат и офицеров. В те суровые дни Киев показал миру, как впоследствии Одесса, Севастополь и другие города, примеры массового, всенародного героизма. Неспроста фашистский генерал-полковник Гальдер в период битвы за Киев писал: «У Киева войска группы армий несут огромные потери… 6-я армия ежедневно теряет 1600 человек».

Другой фашистский генерал, командир 95-й немецкой дивизии Зикст фон Арним, писал в приказе: «Боевой состав полков в результате потерь за последние недели настолько уменьшился и большинство подразделений до того ослабли, что не могут быть использованы для боевых действий. Особенно остро чувствуется недостаток офицерского состава. До прибытия пополнения, которое вряд ли можно ожидать ранее середины сентября, необходимо временно свести несколько подразделений в одно».