Элина Быстрицкая - Звезды на небе
Я была очень довольна подобной оценкой, ибо свою страстную речь на районном совете произнесла с истинным гневом – я именно так и считала.
С помощью «Неоконченной повести» французская пресса и французы с удивлением открывали для себя мир советских людей, который был известен им пока лишь по пропагандистским плакатам и брошюрам.
«Мы впервые видим героев советского фильма, одетых как городские жители, в пиджаках и галстуках, мы видим, что они слушают радио и, естественно, пользуются телефоном. Впервые мы видим обыкновенную жизнь, где работа, конечно, занимает большое место, но где дозволено иметь личные чувства, индивидуальность…»
В газете «Либерасьон» отмечалось: «„Неоконченная повесть“ – это очень хороший фильм, с замечательными красками. Он в замедленном ритме показывает нам лучше, чем любой репортаж, жизнь простых людей советской России. Мы видим Ленинград ночью и днем, его утро, его школьников в белой форме, а вечером мы видим на его улицах студенток в белых платьях. Но „Неоконченная повесть“ – это также и очень глубокое психологическое переживание (Так в тексте. – Э. Б.), замечательно исполненное молодой актрисой Быстрицкой».
Фридрих Маркович Эрмлер был тысячу раз прав, стараясь придать нашему фильму общечеловеческое звучание. Наш скромный быт вызывал у зарубежных зрителей неподдельное удивление: «Любопытно видеть, что врач живет в многонаселенной квартире и сама готовит себе обед, прежде чем пойти на работу».
Правда, помню, когда прочла такой вот пассаж: «Элина Быстрицкая – совершенно очаровательная докторша, которая иногда напоминает Джину Лоллобриджиду», то презрительно фыркнула. Меньше всего я хотела бы походить на Джину – эта красивая актриса была не моей героиней.
Честно признаюсь, что после выхода «Неоконченной повести» на экраны я не очень понимала глубинные истоки ее успеха. И лишь позже я пришла к выводу, что это не мы – я, Сергей Бондарчук, другие актеры – обеспечили ей счастливую судьбу. Это полностью заслуга Эрмлера, гениально угадавшего нравственные потребности общества.
После роли Елизаветы Максимовны в «Неоконченной повести» я пребывала в серьезных раздумьях. Что дальше? Было совершенно ясно, что я не должна останавливаться. Нет ничего опаснее, если после удачи актриса слишком долго «купается» в лучах известности.
Поступало много предложений сниматься и играть, но я не торопилась давать согласие. Мне было уже тридцать лет, и я не могла делать ошибочные шаги, тратить время на «проходную» работу. Материально приходилось в это время не очень легко, но я не гналась за гонорарами – хватает на жизнь, и ладно.
Я была настолько увлечена своей профессией, что мечтала сыграть роль актрисы в театре или кино. Присматривалась к известным артисткам, но не находила среди них образца для подражания. Мне казалось, что моя героиня должна быть моей современницей – советской актрисой. В одном из интервью журналу «Советский экран» я даже говорила: «Временами я отчетливо вижу мою заветную героиню. Вот передо мною ее лицо, простое и прекрасное, ее глаза, широко открытые на мир. Она внимательно всматривается в окружающую бурную жизнь, чтобы потом вдохновенно рассказать о ней людям».
Сейчас я перечитываю эти свои откровения с грустной улыбкой. Романтические начала в характерах молодых актрис того времени были необычайно сильны, на них слишком влияли весь образ жизни и профессиональная подготовка. Реальная, окружающая меня действительность была другой…
Но мечта о роли актрисы не исчезла. Впоследствии она реализовалась неожиданным образом: я с удовольствием и, надо сказать, с успехом играла актрис в классических спектаклях.
Несостоявшееся «Убийство»
Я была в то время в хорошей форме, мне сопутствовал успех. И главное – я работала самозабвенно, с огромным удовольствием. Окончательно созрело решение уйти из Вильнюсского театра. Но я хотела сделать это тактично, без обид.
Так часто бывает, что удачи соседствуют с неожиданными ударами судьбы. И жизнь подставила мне подножку тогда, когда я ее совсем не ожидала. Да такую, что я и предположить не могла.
А поначалу все складывалось хорошо. Меня пригласили на пробы в фильм «Убийство на улице Данте». Снимал его Михаил Ильич Ромм, и я была счастлива, что попала к нему. Из всех актрис, которые пробовались на главную роль, он выбрал меня.
На натуру мы поехали в Ригу. Ведь многие фильмы на сюжеты из жизни Запада снимались в прибалтийских городах. Возвратились оттуда, я пришла на «Мосфильм» готовиться к очередной съемке, а мне вдруг гример говорит:
– Что это такое у вас с глазами?
– А что с ними?
– У вас желтые белки…
Я внимательно посмотрелась в зеркало – в самом деле…
Дочь врача и сама медичка, я сразу поняла, что дело плохо, у меня начался какой-то инфекционный процесс. Врачи поставили диагноз: инфекционная желтуха, и я попала в больницу.
Полтора месяца меня ждали, чтобы продолжить съемки. Возвратилась из больницы и… не смогла работать. У меня был упадок сил, я растолстела, ни в один костюм не влезала. Видимо, я «схватила» инфекционную желтуху во время гастролей театра – ездили очень много. Скорее всего, в Баку, где мы были в творческой командировке. Эта болезнь очень сильно изнуряет и тяжело проходит, ее последствия долго дают о себе знать.
Ну что делать? Я безумно переживала, ночи напролет лежала с открытыми глазами и с тяжелым сердцем. Мне становилось ясно, что сниматься не смогу. Мои коллеги по фильму раньше меня это поняли, но не торопили с решением, хотели, чтобы приняла его сама. «Мою» роль получила Женя Козырева. Она ее сыграла хорошо, симпатично.
А я вся испереживалась… Помню, приехал меня навестить после болезни Константин Федорович Исаев, написавший сценарий «Неоконченной повести». Рассказывая о том, что со мною приключилось, я расплакалась. Он сказал с сочувствием:
– Да не плачь, девочка… У тебя еще будут роли, у тебя все еще только начинается.
Но успокоить меня Константин Федорович не смог.
Когда я выписалась из больницы, коллеги относились ко мне очень доброжелательно, старались отвлечь от мрачных мыслей. Меня пригласили в Дом кино, который находился там же, где была гостиница «Советская», а потом ресторан «Яр». Приехала группа французских актеров. Среди них – Ив Монтан, Симона Синьоре, Жерар Филип, Дани Робен, Николь Курсель. Всего их было семнадцать человек, и приезд таких знаменитых артистов стал для советских кинематографистов и вообще для общества большим событием.
Мое кресло в зрительном зале оказалось рядом с креслом Фаины Георгиевны Раневской. Она сразу сказала сидевшему по другую сторону от нее Иосифу Михайловичу Туманову, главному режиссеру Театра имени А.С. Пушкина:
– Вот вам, пожалуйста, героиня для «Белого лотоса».
Это была индийская пьеса, которую И.М. Туманов тогда ставил. Конечно, я сразу же согласилась. Правда, я мечтала о другой роли, но еще ничего не решилось, должно было пройти несколько месяцев, прежде чем мне скажут «да» или «нет»… Но было очень заманчиво прийти в известный московский театр, получить возможность работать в хорошем театральном коллективе, с актерами, у которых есть чему поучиться.
Вскоре я поехала в Вильнюс, надо было забрать свои вещи. Пришла в театр, а мне с порога сообщили новость:
– Вам утвердили оклад в полторы тысячи рублей.
Я ответила:
– Спасибо, но все надо делать вовремя…
И уехала в Москву, в Театр имени А.С. Пушкина, на те же шестьсот рублей, что и прежде в Вильнюсе. Никогда, наверное, не забуду, как к концу каждого месяца пересчитывала копейки… Я уже начала работу над ролью в «Белом лотосе», и вдруг мне сообщили, что меня утвердили на роль Аксиньи в «Тихом Доне». Но до съемок этого фильма было еще далеко, а жить ведь надо сегодня! Надеялась, что смогу совместить работу в театре и участие в съемках. Конечно, это были напрасные надежды. В любом случае я делала все, чтобы забыть болезнь и, как говорится, дышать полной грудью. Жизнь преподнесла мне неожиданный подарок – поездку во Францию.
Мои коллеги по театру и кино часто ездили в составе различных делегаций за рубеж. Возвращались с массой впечатлений и… с модными одежками. Приличные модные туалеты – это в те годы была для актрисы большая проблема.
Меня при отборе кандидаток в поездки обходили. Справедливости ради скажу, что и я не пыталась пробиться сквозь толпу заслуженных претенденток, хотя тоже была не из последних в артистической «иерархии»: «Неоконченная повесть» сделала меня известной всей стране.
И когда мне предложили войти в первую делегацию советских кинематографистов для поездки во Францию, я, конечно же, согласилась. Эта поездка произвела на меня огромное впечатление. И начались изменения в моем восприятии жизни – нашей и чужой, западной. Наивная комсомолочка уходила в прошлое…
Французские кинематографисты нас очень радушно принимали. Я познакомилась с Симоной Синьоре, Ивом Монтаном, Жераром Филипом, другими звездами мирового экрана. Французы умели расположить к себе, и я оценила непринужденную обстановку, которую создали вокруг себя знаменитости. А когда побывали на товарищеской встрече в загородном доме одного из актеров, я была поражена тем, как живут наши французские коллеги. По сравнению с жизнью в Советском Союзе это было небо и земля. Честно скажу: выглядели мы на этом фоне довольно ущербными.
