Елена Халтрин-Халтурина - «Дивный отрок» Томас Чаттертон — мистификатор par excellence

Перевод В. Д. Меркурьевой

С 1760 до 1870-х годов на вопрос о том, являлся ли Чаттертон мистификатором или нет, в литературных кругах отвечали по-разному: вокруг многих произведений — авторство которых сегодня со всей определенностью закреплено за Чаттертоном — велись дебаты. Наиболее показательна в этом отношении судьба так называемого «Роулианского цикла», занимающего самое видное место в наследии Чаттертона.

«Роулианский цикл», или «Стихотворения и поэмы Роули» впервые представлен широкому читателю в 1777 году под заголовком «Стихотворения и поэмы, сочиненные, по всей вероятности, в Бристоле Томасом Роули и другими авторами XV века». Книга вышла благодаря усилиям любителя и знатока средневековой английской поэзии Томаса Тёрвита и в литературных кругах сразу вызвала споры относительно подлинности этих «средневековых» произведений. Чаттертон представлен в этом издании в той роли, которую он при жизни отводил себе сам, а именно переписчика и комментатора рукописей, найденных им в архивах церкви Св. Марии Редклиффской, расположенной в портовом городе Бристоле, в нескольких десятках миль от Валлийских земель.

Уроженец Бристоля, Чаттертон с малолетства любил и изучал историю своего города. Хотя эти края славятся богатейшей историей (они начали застраиваться уже во времена римлян, I–IV век н. э.), Томас глубоко интересовался только одной эпохой — временем царствования Эдуарда IV Плантагенета, захватившего английский престол в ходе Войны Алой и Белой розы, — то есть второй половиной XV века. В те времена Бристоль — наряду с Лондоном, Йорком и Норвичем — был одним из самых процветающих центров Англии: торговля, кораблестроение, навигационная наука активно здесь развивались, что благоприятствовало и развитию культуры.

В XV веке, при поддержке меценатов, в Бристоле завершилось строительство одного из известнейших зданий — приходской церкви Св. Марии Редклиффской[5]. Церковь и сегодня возвышается, как маяк, на высоком берегу судоходной реки Эйвон. Отсюда ее название: Редклифф (букв. red cliff) означает «красный крутояр». С этой церковью на протяжении многих десятилетий были связаны судьбы семьи Чаттертонов. Здесь долгие годы служили причетниками предки поэта. Среди них были и певчие, и могильщики, и учителя приходской школы.

Отец Томаса Чаттертона умер еще до рождения сына, однако при церкви продолжали служить другие родственники. Вот почему Томасу дозволялось с детства много времени проводить на территории Св. Марии Редклиффской, исследовать ее дальние уголки.

В церкви все дышало историей. Томас бродил среди старинных скульптурных изображений, между могилами рыцарей, священнослужителей, негоциантов и других жителей Бристоля, чьи портреты он позже запечатлел в произведениях «Роулианского цикла». Неоднократно Чаттертон останавливался у надгробия Вильяма II Канинга (ок. 1399–1474), известного бристольца, негоцианта, покровителя наук и искусств, который пять раз избирался мэром города, а на склоне лет был рукоположен в сан священника.

Важно заметить, что юный Чаттертон имел неограниченный доступ к хранящимся в церкви рукописям и фолиантам (многие датировались XV веком). В хранилищах церкви был найден сундук, полный старых деловых бумаг, которые, в глазах членов причта, не представляли никакой ценности и подлежали утилизации. Годы спустя Чаттертон будет утверждать, что именно в этом сундуке ему попались автографы поэта-монаха Томаса Роули, а также его корреспондентов — они-то в совокупности и составили «Роулианский цикл».

Томас играл со старинными свитками, стирал начертанное на них и заполнял свободные места своими надписями, имитируя старинные тексты: прозу, поэзию. Он много сочинял. Когда ему не хватало обрывков старых рукописей, он «старил» бумагу, натирая ее землею и опаляя огнем свечи. В свои одиннадцать лет Томас начал приносить эти имитации в школу, и многие бристольцы поверили в подлинность «найденных» «старинных» текстов.

Когда юный Чаттертон написал уже несколько сочинений, стилизованных под Средневековье (это были произведения и в стихах, и в прозе: «Эленор и Джуга», «Бристольградская трагедия», «Ристанье», «Битва при Гастингсе, редакция первая и редакция вторая», «Геральдика Крэша», «Сказ о Вильяме Канинге»), он задумался о фигуре средневекового «автора», чьим именем можно было бы подписать все эти работы. Так возник вымышленный персонаж — Томас Роули. Чаттертон «поселил» Томаса Роули при бристольской церкви Св. Иоанна Крестителя, что возвышалась над городской стеной. Расцвет творчества Роули приходился, якобы, на 1430 — 1470-е годы.

Чаттертона захватила изобретенная им игра. Он создал образ средневекового Бристоля, населив его вымышленными людьми и дав новую — мнимую — жизнь реальным историческим фигурам. Томас создавал гербы, составлял генеалогические древа, менял на свое усмотрение поколенные росписи, возвел свою родословную и родословную своих друзей к древним знатным предкам. Бристоль Чаттертона — как удачно отмечают исследователи — это особый фиктивный мир, напоминающий — и предвосхищающий — воображаемый Дублин Джеймса Джойса и псевдореальный Уэссекс Томаса Харди.

По воле Чаттертона, герои его художественного мира — рыцари, купцы, каноники, епископы — вступали между собой в переписку. Вымышленный Роули посвящал эпистолы реальным лицам: своему покровителю У. Канингу, а также известному лондонскому священнику и поэту Джону Лидгейту. Затем «получал» от них ответные послания. Перепиской героев поэт не ограничился. По его замыслу «авторы» «Роулианского цикла» встречались в особняке мэра города — Уильяма Канинга — и вместе ставили любительские спектакли, в частности, трагедию «Элла», отдельные сцены которой во многом напоминают шекспировского «Отелло».

В целом «Роулианский цикл» представляет собой пестрое собрание совершенно разнородных сочинений, которые связаны между собой лишь тем, что все они — творение одного и того же автора, увлеченно писавшего о всевозможных турнирах, походах, искусствах, эмблемах на причудливом «средневековом» английском языке.

Уникальный язык «Роулианских» произведений привлекал внимание и тревожил воображение современников. Одни верили в то, что автором чудесных архаичных строк являлся сам Чаттертон. Китс, восхищаясь этим языком, изобилующим словами англосаксонского (древнеанглийского) происхождения, исключительно высоко отозвался о «дивном отроке» Чаттертоне, сказав, что он — «самый английский поэт, за исключением разве что Шекспира»[6]. Другие позволяли себе усомниться: ведь автору дивных «старинных» строк было всего 17 лет! Так Уильям Блейк несколько раз упоминает Чаттертона в бурлескном романе «Остров на Луне» (1784–1785), заставляя своих персонажей относиться с недоверием к таланту отрока из Бристоля — будь то талант поэта или переписчика старинных рукописей. Однако на склоне лет Блейк благосклонно заметил: то, что Чаттертон называет древним, древним и является.