Максим Грек - Повесть страшная и достопримечательная; здесь же и о совершенном иноческом жительстве

После этого происшествия, ученики того умершего, которых было великое множество и большею частью юноши благородные и богатые, презрев маловременные красоты этой суетной жизни, излишнее тщание о науках и происходящую отсюда суетную славу, — все это презрев и вменив в ничто, единодушно отреклись от всех житейских попечений и, раздав свои стяжания и имения нищим и нуждающимся, согласно евангельской заповеди, устремились единомысленно в отдаленное место и там устроили себе монастырь, отделив малую часть своего имения монастырю на пропитание себе, и избрали иноческое житие, при чем установили себе новое правило и порядок, не для всякого удобоисполнимые, которые заключались в следующем: каждый обязан жить в своей келии один безысходно и ни с км не беседовать, любить совершенное молчание не только у себя, но и установленные в свое время церковные собрания совершать пред Богом с великою кротостью и молчанием и отнюдь ни о чем житейском не говорить между собою; пищу употреблять каждому в своей келии, какая приносится ему общим слугой, который входит к нему не чрез дверь — это строго было запрещено — но кладет положенную пищу на окно, устроенное возле двери. Пища приносится не такая, какую бы кто пожелал, но какую настоятель укажет заведующему хозяйственною частью обители; в трапезу же собираются по воскресеньям и в большие праздники. При каждой келии был у них под самым окном небольшой садик; тут имелось и медное ведро, а в келиях у них не найдешь ничего другого, кроме нескольких книг и рубищ, которые носят на себе. Где найдешь у них особую какую-нибудь вкусную пищу или питие, или какой-нибудь овощ, или что-либо подобное, услаждающее гортань? Где у них стяжание золота или серебра? Где празднословие, или сквернословие, или безвременный и бесчинный смех? Пьянства же и излишнего сладкопитания у них и не слышно было; сребролюбие, и лихоимание, и росты, и лукавство почиталось у них мерзким и проклятым, одежда была у них власяная, вся белая, обозначающая чистоту их жительства; ложь и ослушание и прекословие окончательно у них исчезли. Где у них отвержение обетов, данных Богу при пострижении? Отнюдь не найдешь, хотя бы и много потрудился. Но и другой обители для перемещения они не знали, — не как мы ныне часто переходим по бесчинию своему из одной обители в другую, влекомые легкомыслием ума своего и нарушая повеления Бога и Спасителя нашего, заповедавшего нам в святом Своем Евангелии: «в оньже дом внидете, ту пребывайте» (Лук. 9, 5), а не переходите из дома в дом. Какой против этого дадим мы ответ страшному и неумытному Судии? Ибо Он так говорит отрицательно: «всяк слышай словеса Моя сия, и не творя их, уподобится мужу уродиву» (Mф. 7, 26) и прочее, что всякому известно. Поэтому мы безответны и будем признаны Им безумными, как преступающие без ума святые Его заповеди.

Услышим и о другом, существующем у них порядке, весьма угодном Богу и спасительном для избравших иноческое житие. Усмотрели они премудро, что по причине редкости произволяющих избрать равноангельное иноческое жительство и вследствие краткости человеческой жизни, имеющаяся всюду в тех странах честные обители — одни переполнены иноками, иеромонaхами и иеродиаконами, а в других, напротив, настоятели и наставники каждого иноческого устава терпят в этом недостаток. Ибо у латинян существуют различные иноческие уставы, а не один, как у нас. Итак, настоятель каждого отдельного иноческого чина (устава), называющийся у них генералом, приказывает всем игуменам и начальникам всюду находящихся монастырей собираться в известный город для рассмотрения и исправления того, что содействует ко спасению и пребыванию иноков и их монастырей. По его приказанию все без отговорки собираются в тот город, какой он назначит, куда собирается их человек тысяча, а случается и более тысячи, и все они люди образованные всякою философиею и обладают разумением боговдохновенных писаний. В какой город они соберутся, тот город их и питает все то время, пока живут в нем. Здесь, собираясь ежедневно вместе, рассматривают по Боге касающееся исправления монастырей и их благоприличного настроения, и если узнают, что в какой-либо обители имеется недостаток в иеромонахах и иеродиаконах и в простых иноках, то, взяв из других многолюдных обителей, посылают их туда с соборным посланием. И ни та обитель, из которой они взяты, не скорбит и не противится, ни та, куда они посылаются, не ослушивается соборного постановления, но обе со всякою радостью и со всяким послушанием подчиняются соборному постановлению: одна обитель с миром отпускает братий, а другая принимает с полною братскою любовью, как свои члены, и таким образом оказываются они исполнителями слова Священного Писания, которое говорит: «пресельник аз есмь у Тебе и пришлец, якоже ecи отцы мои» (Пс. 38, 13). Такое существует у них совершенное братолюбие и такая благопокорливость своим настоятелям: нет у них ничего своего, но все общее; нестяжание любят как великое духовное благо, которое сохраняет их в тишине и во всякой правде, в неразвлекаемости помыслов и вне всякого сребролюбия и лихоимства.

Таким образом собор их (съезд), рассмотрев это, исправляет и то, что касается игуменов монастырей, и если о которых из них узнает, что они бесчинно и не по преданному уставу и правилу управляют братию, таковых увольняет от должности и подвергает приличным епитимиям и, избрав других на их место, посылает с грамотами от собора в порученные им монастыри. Рассмотрев тщательно и богоугодно все это и подобное сему и сообща исправив, они расходятся, и каждый спешит в свою обитель. Избранный же собором генерал, что значит соборный наблюдатель и посетитель всех вообще честных обителей своего устава, постоянно объезжает, посещая игуменов монастырей и наблюдая, как каждый из них управляет братиею обители, и если — благочинно и согласно с волею Божиею, такового похваляет и утверждает; если же кто не так поступает, того сменяет и подвергает епитимии, а другого поставляет на его место. Таким способом прекрасно устрояются у них честные обители во всяком благочинии и иноческом благоговении, содержась и утверждаясь союзом священной любви.

Так следовало бы и нам, православным, устроить относительно нас, иноков, и чтобы соборами богоносных отцов избирались игумены для священных обителей, а не так, чтобы посредством даров серебра и золота, даваемых народным писарям, игуменские места достигались желающими, из числа коих большая часть совсем не обучены предметам божественным и проводят бесчинную жизнь, упражняясь всегда сами в пьянстве и во всяком чревоугодии, а находящаяся под их управлением братия, презираемые ими в телесных потребностях и принебрегаемые в духовных, скитаются по распутиям, как овцы, не имеющая пастыря. Увы, увы! Пощади, Господи, пощади!