Алексей Рыбин - Три кита: БГ, Майк, Цой

Но тот, кто трудится в поте лица по контракту и за бабло, – никогда не выпустит такого количества альбомов, как «Аквариум», Заппа или Дилан. Во-первых, не сочинит такого количества оригинальных песен, а во-вторых – и в-главных, – ему это просто не нужно. Потому что корпоративы отнимают много времени и заработок с них куда больше (альбом ведь еще продать надо, а тут – поишачил месяц по часу в день – и живи себе, изображай «звезду»).

«Аквариум» грандиозен в объеме записанной музыки – равно как и в ее качестве.

«Аквариум» – по всем параметрам супергруппа. «Аквариум» имеет прекрасного композитора и певца, в группе играют (играли и, судя по всему, будут) – лучшие музыканты России и не только (это не значит, что самые лучшие музыканты страны играли в группе, – лучших много, и в «Аквариуме» играла часть этих «лучших»). «Аквариум» выпустил столько альбомов, сколько в нашей стране не выпустил никто. И все эти альбомы востребованы, любимы, их покупают и, что важнее, слушают.

Почитайте комментарии на «Круги. ру», где выложены главные альбомы группы. Благодарят.

Супергруппой «Аквариум» является и по количеству критики – как профессиональной, так и дилетантской – в адрес группы в целом и Бориса Гребенщиков персонально.

И та и другая критики в массе своей очень забавны – они пересекаются в точке «непонятности» песен «Аквариума».

Вообще, отечественная критика – а с ней и простые слушатели – отчего-то любят «расшифровывать» песни. Видимо, это идет из детства, когда все слушали «Битлз», не зная языка, и каждая песня требовала перевода. По инерции граждане продолжают переводить и то, что написано на русском, – при условии, что это создано в жанре под условным названием «рок-музыка».

Им кажется, что строчки из песни «А белый лебедь на пруду качает павшую звезду» расшифровки не требуют, а вот «Поезд в огне» нужно переводить и докапываться до скрытого смысла.

Формально я с ними согласен.

Про лебедя действительно все ясно предельно. Настолько, что на концерт с «лебедем» я никогда не пойду.

А на «Поезд в огне» пойду.

Впрочем, судить о людях по той музыке, которую они слушают, неправильно. Все люди разные, и все имеют свои слабости.

Возвращаясь к критике «чистого разума» Бориса Гребенщикова (а в чистоте его я не сомневался никогда и не сомневаюсь по сию пору) и к его песням, «непонятным» и каким-то там еще, можно заключить, что, видимо, «I’m valrus»[1] – песня для критиков «понятная» и, следовательно, хорошая, а «Дело мастера Бо» – соответственно, непонятная, а значит, плохая.

Не дело это, писать банальности, но хочется, хотя бы в этой книжке, поставить точку в рассуждениях о «текстах понятных» и «текстах мутных».

Никакие тексты никаких песен ни в каких объяснениях и расшифровках не нуждаются. По одной причине – песня это не слова, положенные на музыку, и не стихотворение, спетое под гитару. Песня – это отдельный жанр, произведение, состоящее из музыки и слов. То есть не взвесь, не смесь, а раствор.

Читать тексты песен без музыки, в качестве информации – возможно, но ради удовольствия – хм… Хотя, опять-же, каждый развлекается по-своему, и, быть может, где-то живут истинные раблезианцы, наслаждающиеся чтением текстов Чака Берри без музыкального сопровождения и декламирующие в компании «Twist and Shout».

Но мы не будем говорить об этих меньшинствах.

«Чтобы написать текст, мне нужна гитара», – сказал однажды Борис Гребенщиков.

Борис Гребенщиков (об «Аквариуме» чуть ниже) – в первую очередь, как ни удивительно это прозвучит для многих (даже многих из тех, кто любит и слушает «Аквариум»), – сочинитель музыки. Композитор то есть. И не просто композитор, а один из лучших мелодистов современной российской – условно – рок-музыки.

«Аквариум» – наверное, не единственная, но наверняка самая последовательная из российских групп, опирающаяся в своей работе на «свингующий Лондон».

Скорее всего музыканты группы об этом и не думают. Но это слышно в музыке «Аквариума». Она – меняющаяся и все время новая – в то же время совершенно классическая (в смысле классики рок-музыки: использования приемов, следования правилам и понимания волшебного синтеза слова, звука, ритма и мелодии).

Борис Гребенщиков всегда играл по правилам. Хотя любимый мною Сергей Курехин и сказал как-то, что «главное правило искусства – отсутствие всяких правил», нельзя понимать это буквально.

Гребенщиков с самого начала писал песни, что называется, в каноне. По структуре, по всем составляющим они были настоящими рок-песнями (подозреваю, что Борис, если он будет читать эти строки, поморщится). Но песни БГ легко вплетаются в яркий и пестрый, совершенно эклектичный, вобравший в себя все краски и звуки мира, невероятное количество музыкальных приемов, звуков и инструментов период «свингующего Лондона». Этот короткий в историческом смысле период конца шестидесятых годов прошлого века дал столько музыкальных стилей, направлений и групп, ставших отправными точками для множества последователей (подражатели ведь нам не интересны, верно?), что годы, называющиеся условно «свингующим Лондоном», – пожалуй, самый важный период в истории музыки XX века. Все стили, которые сейчас «на плаву», – от эмбиента до панк-рока, от готики до психоделического фанка, – все пришли оттуда, из конца шестидесятых.

«Лондон» здесь условен – музыканты из разных районов Англии, разных стран Европы варились в общем, сверкающем блестками глэма и клубящемся цветными парами сладкого, кислого и горького, но вкусного дыма, котле; половина англичан играли американскую музыку, а американцы, гастролировавшие в Англии, сдирали с лондонских парней их невероятные приемы.

Люди еще не очухались от фантастических «Revolver» и «Sgt Peppers…», а уже вышел первый (и лучший) альбом Pink Floyd и пара их синглов, которые свернули головы нескольким поколениям – действующим и грядущим. По всему миру гремела «A Whiter Shade Of Pale», Заппа в Америке выпустил «Freak Out», Beach Boys – «Pet Sounds», Болан играл на квартирниках и записывал первые гениальные альбомы, Боуи, посидев на квартирниках Болана, забросил свою бит-группу и замахнул грандиозный «Space Oddity»; Артур Браун уже горел на сцене, продолжая при этом петь «Fire», а чемпионы мира по печали, группа The Moody Blues в диких количествах пила виски на вечеринках группы The Rolling Stones; смурная группа The Soft Machine устраивала точно такие же ночные рейвы, как Grateful Dead в Калифорнии, Донован порхал из зала в зал – благо, с одной гитарой под мышкой делать это было проще простого… Вообще, все были легки на подъем, и превосходные альбомы, через один становившиеся классическими, появлялись с частотой выстрелов пулеметной очереди.