Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
Оторвавшись от карты, капитан вновь приникает к иллюминатору. В пятнадцати километрах западнее пролегает железная дорога Тильзит — Кенигсберг. Наблюдение за перевозками по этой важнейшей магистрали — главная задача группы. До места выброски остается километров двадцать пять — тридцать…
Капитану хочется глотнуть из фляжки водки, но он подавляет в себе это желание — дурной пример заразителен. А вот английским разведчикам, говорят, перед выброской подносят кофе с ромом и сандвичи. Что ж, благодаря русским союзникам они могут позволить себе воевать с комфортом.
Из кабины экипажа выходит штурман в коричневой кожанке на «молниях», говорит что-то «вышибале». «Вышибалой» или «толкачем» десантники называют выпускающего, инструктора парашютного дела.
— Приготовиться! — зычно командует инструктор. Десантники разом встают лицом к люкам — пятеро к левому, пятеро к правому. Крылатых заранее указал каждому его место. Сам капитан стоит третьим к правому люку. Вначале он хотел прыгать первым, чтобы ободрить своим примером. Но потом раздумал — важнее приземлиться в центре группы, рядом с радистками.
Аню Морозову он поставил рядом с собой, а Зину Бардышеву — впереди, рядом со своим заместителем Колей Шпаковым. Пока продумано все до мелочей. Но стоит приземлиться, сразу же придется решать уравнение со множеством неизвестных…
«Толкач» подходит к Ане, достает из парашютной сумки на спине девушки вытяжной фал, цепляет его карабином за стальной трос над ее головой. И вот уже десять вытяжных фалов протянулись к тросу. Прыгнет Аня в черную бездну — вытяжной фал выпростает из сумки многократно сложенный парашют, натянется и оборвется. Был человек — и нет его, только обрывок фала-веревки, как обрезанная пуповина, останется в самолете. А там, внизу, каждого ждет повая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Быть может, очень короткая жизнь…
Инструктор распахивает одну за другой дюралевые двери бортовых люков, и в самолет врывается ураганный шум ветра и неистовый рев моторов. Кажется, этот рев разбудит всю Восточную Пруссию!..
Крылатых знает: самолет пролетает сейчас севернее местечка Гросс-Скайсгиррен. Местечко ерундовое, жителей и тысчонки не наберется, зато важный узловой пункт на пересечении железной дороги Тильзит — Кенигсберг и автомагистрали Тильзит — Велау; другие дороги связывают его с Инстербургом и Мемелем.
С виду капитан спокоен, но волнуется, пожалуй, больше всех.
Слепой прыжок! Никто в разведгруппе капитана Крылатых с кодовым названием «Джек» еще не прыгал вслепую в тыл врага. Слепой прыжок — самый опасный. Внизу тебя не ждут верные друзья, никто не разведал обстановку, никто не подготовил приемную площадку с сигнальными кострами. Случалось, десантные группы прыгали прямо на головы врагов, в самую их гущу, и умирали еще в воздухе, прошитые очередями пулеметов и автоматов, или в неравном бою в первые же минуты после приземления. Бывало, что и попадали в плен. Или тонули в каком-нибудь озере, болоте или реке.
Внизу — белое пятно на карте. Внизу — неизвестность. Внизу — враг.
Как поведет себя эта группа разведчиков, еще не спаянных совместным боевым опытом?
«Стрелок-парашютист, — мелькают в памяти капитана строки из инструкции для гитлеровских десантников, — начинает свои действия, как правило, в том положении, которое пехотинцу показалось бы отчаянным и безнадежным». Что ж, верно подметили господа фрицы!..
Смогут ли члены группы действовать быстро, инициативно и самостоятельно в незнакомых условиях, мгновенно принимая верные решения, помня о взаимной выручке?
Прыгать надо как можно кучнее, почти разом, — как вылетает дробь из двустволки. Ведь каждая минута промедления при скорости самолета двести пятьдесят километров в час обернется десятками метров разброса там, на земле.
— Капитан, капитан, улыбнитесь!.. — ободряюще напевает Ваня Мельников.
Аня старается заглянуть через плечо Коли Шпакова в открытый люк — она ничего не видит, кроме узкой черной щели, которую пересекает стремительная струя раскаленного огненно-голубого газа, с искрами вырывающаяся из выхлопного патрубка.
Сильно качнуло — самолет, наклонив левое крыло, делает резкий вираж. Все ясно. Оставив место выброски позади, пилот долетел до берега залива Куришесгаф, сориентировался и теперь, описав дугу, возвращается, снижаясь до предельной высоты, чтобы выбросить десант в строго назначенном пункте. Теперь дело за штурманом…
Непослушными руками Аня поправляет сумку с рацией на левом боку, сумку с батареями на правом, вещевой мешок на груди. Ее потряхивает на воздушных ухабах, нелегко удержаться на ногах со всем этим грузом. Она тревожно оглядывается на парашют — все ли в порядке? Ведь бывает, он и не раскрывается…
На переборке у люка мерцает включенная штурманом красная лампочка — сигнал «приготовиться». Инструктор стоит с поднятой рукой за люком, у панели с переговорным устройством, по которому он может слышать указания штурмана.
Первый Анин прыжок. И сразу — в самое пекло.
Надо согнуть колени, податься правым плечом вперед, сильно оттолкнуться от борта самолета… Вдруг вспоминается: «При свободном падении парашютист летит со скоростью двести километров в час». Она будет лететь быстрее птицы…
Около часа ночи.
У люка вспыхнул зеленый сигнал. Завыла сирена…
— Пошел! — крикнул инструктор, рубя воздух ребром ладони.
И сразу же обрывается что-то под сердцем. Ребята двинулись вперед, а у Ани ноги наливаются свинцом, прирастают к полу. Кто-то напирает сзади… Ее обходит капитан. Вперед, вперед, Аня! Стискивая зубы, она нагоняет Колю Шпакова у самого края бездны, видит, как он проваливается в гудящую черную пропасть под струей искр и газа, и сама, собрав всю волю, затаив дыхание, шагает через кромку в бездонную пустоту.
Встречный поток ветра, усиленный вихрем от винтов, яростно завертел, закрутил ее, швырнул под хвост самолета. Аня падает вниз головой, крутясь волчком. Зашлось сердце. Грохот, рев, свист в ушах. Непроглядная бездна. Она забывает отсчитывать секунды, забывает о вытяжном кольце. Но тут рывок лямок сотрясает все тело. Словно чья-то гигантская рука хватает Аню за шиворот и крепко встряхивает, враз остановив падение…
И сразу нахлынула тишина. Только слышится вдали рокот самолета. Сбросив десант, «Дуглас» описывает петлю, чтобы на втором заходе выбросить груз.
Жива, цела, невредима!..
Внизу, за лунной дымкой, смутно темнеет лес, крест-накрест рассеченный просеками. Тут и там парят над лесом жидкие пряди тумана. Озеро, речка, пустынная шоссейная дорога; жилья, слава богу, не видать… Высота? Сотня метров, не больше. Над головой — туго натянутый перкаль парашютного купола с просвечивающим сквозь него лунным диском.
Чем это пахнет ночной июльский ветер? Лесом, соснами, разогретой смолой, йодом. Да, йодом… И еще чем-то неуловимым, незнакомым. Наконец Аня догадывается: да ведь это же запах моря. Моря, которого
