Валерий Меницкий - Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя
Помню, он принёс как-то домой аквариум (по-моему, это был стеклянный сосуд из-под электролита), в котором плавали золотые рыбки. В то голодное послевоенное время, когда и с обычными продуктами было тяжело, не говоря уж об аквариумных рыбках, это было настоящим чудом. Я часами мог сидеть около аквариума и любоваться его обитателями, стараясь даже сквозь толстое стекло прикоснуться к ним. Но счастье моё длилось недолго. Жили мы на втором этаже небольшого двухэтажного дома, на месте которого высится ныне гостиница «Украина». Аквариум стоял на подоконнике, и лучи солнца, искривляясь в стекле, подчёркивали золотую окраску рыбок. Не помню, что случилось, но аквариум упал из окна. Он, естественно, разбился. И рыбок не стало. Дед по этому поводу сильно бушевал. Я боялся, что влетит и мне, но он взял меня на руки, прижал к груди и отругал домашних за проявленную нерадивость.
Второй эпизод, запомнившийся мне, тоже связан с рыбками, вернее, с рыбалкой. Раннее, видимо, воскресное утро на Москве-реке. Лёгкий туман над водой, солнце. Дед везёт меня на лодке, и мы ловим рыбу. Удочек тогда ещё не было, ловили небольшими сачками. Дед периодически опускает сачок в воду и затем поднимает его, проверяя, есть ли в нём рыба. Не помню, удалось ли нам поймать в тот день вообще что-нибудь, но это утро я запомнил навсегда. Больше в моей памяти дед, к сожалению, не запечатлелся. Умер он в 1947-м, когда мне едва исполнилось три года.
Бабушка Акулина была хорошей хозяйкой, заботившейся обо всём нашем большом семействе, состоявшем из шести человек. К тому же в нём были одни женщины, да ещё внучка и внук — моя двоюродная сестра и я. Время было голодное, прокормить такую ораву было трудно. Дед прилично выпивал, на что, очевидно, уходили немалые деньги, и бабушка старалась компенсировать эти потери своим трудом сразу на трёх-четырёх работах, чтобы семья наша могла хоть как-то сводить концы с концами. Такой я её и запомнил — суетящейся по хозяйству в доме и спешащей на очередную работу.
Тот мой безрассудный, говоря сегодняшним языком, «сёрфинг» на Москве-реке стал для моей мамы одним из первых тяжёлых стрессов после моего рождения. Впрочем, наверное, вторым. Первым был развод моих родителей. Когда отец вернулся с фронта, их жизненные дороги разошлись. Мама очень сильно переживала, и когда я повзрослел, стал понимать, что она продолжала его любить.
Я не хочу углубляться в эту тему, потому что она касается только их двоих, но и нейтральной мою позицию не назовёшь. Не могу осуждать сегодня отца: шла война, она перетасовывала людские судьбы, точно колоду карт. Но доля его вины в том, что мама осталась одна в тяжелейшее время с маленьким ребёнком на руках, безусловно, есть. Но, как говорится, бог ему судья…
Мама моя работала телеграфистской. Она была очень красивой, обаятельной женщиной. Родила она меня рано, в восемнадцать лет. А перед этим, между прочим, пробовала уйти на фронт. Её записали, месяца три она пробыла в армии, носила форму зенитчицы и, как любила вспоминать впоследствии, очень этим гордилась.
Особенно ей доставляло удовольствие рассказывать, как пошла она однажды в ЦУМ, который, как известно, находится в центре Москвы, рядом с Малым театром, и когда выходила оттуда, её сбил правительственный кортеж, в котором, сказывают, ехал Ворошилов. Маму отправили в больницу. Слава богу, всё закончилось благополучно. Но обратно она вышла на костылях, немножко хромая. Естественно, вид у неё был довольно впечатляющий: молодая эффектная женщина в военной форме и на костылях. Каждый встречный старался сделать ей что-нибудь приятное. Все, конечно, думали, что это последствия фронтового ранения.
Это был, кажется, единственный романтический эпизод её военной биографии. Потом начался тяжкий, изматывающий труд телеграфистки. Как и все тогда, она работала по 12 часов в сутки. Уставала страшно. И то немногое время, что оставалось от работы, она, конечно, уделяла мне.
В остальном моё воспитание легло на бабушку, которая, как я уже сказал, трудилась сразу на нескольких работах. Фактически я был предоставлен самому себе. Это и наложило определённый отпечаток на всё моё детство. Я приучился играть сам с собою, часто бывал на улице. Но, надо отдать ей должное, улица меня не испортила…
Мама была очень сильным, волевым и упорным человеком, характером своим во многом походила на дедушку, хотя выглядела очень женственно. Её, видимо, закалило и то, что жила она в неимоверное время, когда надо было полагаться только на себя. Это наложило отпечаток на всю её дальнейшую жизнь. Красивая, хрупкая девушка постепенно превратилась в волевую и сильную женщину. Это сказалось и на её работе. Она дослужилась до начальника цеха электронной аппаратуры одного из заводов. Помню, как приносила она домой огромные схемы и постоянно в них разбиралась. Самое удивительное, что, когда я уже учился в высшей школе и имел определённые познания в области электротехники и электроники, мама часто помогала мне и очень легко разбирала сложнейшие схемы. На меня это производило сильное впечатление, тем более что эти предметы были не самыми моими любимыми — мне больше нравились математика и история.
Более того, когда мама болела, а на работе случались какие-то происшествия, она по телефону просила работниц раскрыть нужные схемы и «вслепую» указывала, где надо искать неисправность. Это выглядело наподобие игры в шахматы «втёмную».
Вообще, я очень горжусь своей мамой, люблю её и постоянно чувствую некую неловкость за её судьбу. Всю свою жизнь без остатка она отдала мне и моим детям и очень рано — в 59 лет — ушла от нас. Не было бы её — кто знает, сумел бы я достичь тех целей, которые ставил перед собой. Многие из тех качеств, что развились во мне, были заложены именно мамой. Атмосфера семьи и материнское воспитание постоянно накладывали отпечаток на формирование моего характера. В дальнейшем я ещё не раз вернусь к своей маме, коснусь её влияния на мою судьбу.
У моего отца дальнейшая жизнь тоже сложилась нелегко. Его вторую семью постигла страшная трагедия. После войны отец служил в Ашхабаде, и памятное ужасное землетрясение не обошло его стороной. Почти вся семья его погибла под обломками дома… Он закончил службу в Москве, начальником военных сообщений Московского округа. И тоже помог мне в определении моей судьбы. Я благодарен ему за это.
Прожил он довольно интересную, долгую жизнь и скончался в Москве в возрасте 86 лет. Наверное, он был более счастлив, чем мама. Уже хотя бы потому, что увидел свою правнучку. За четыре года до его смерти у моего старшего сына родилась дочь Олеся. И моему отцу было приятно видеть своё продолжение уже в третьем поколении.
