Александр Мещеряков - Император Мэйдзи и его Япония
Сказывалась ли личность Мэйдзи на том, что происходило в стране? Ответ на этот вопрос будет скорее отрицательным. На протяжении 45-летнего «правления» его деятельное окружение проводило самую разную политику. От растерянной открытости западным веяниям – до неприкрытого экспансионизма, надиктованного теми же западными образцами. Осторожность и опасливость первых лет сменилась беззастенчивым попранием интересов других народов. На место комплекса неполноценности приходил комплекс превосходства. И каждый раз смена курса осуществлялась от имени Мэйдзи. Его следует уподобить сосуду, который можно наполнить любым содержимым. Или же следует уподобить Мэйдзи великой пустоте, которая вмещает в себя все?
В глазах простых японцев Мэйдзи представал как всемогущий правитель. Но на самом деле западный термин «император» по отношению к нему был неприменим. И когда мы говорим «император Мэйдзи издал указ», это выражение следовало трансформировать в «Мэйдзи подписал указ, составленный теми людьми, в руках которых находились реальные распорядительные полномочия». Страна строила империю, в которой не было императора.
Однако можно ли говорить о Мэйдзи как о человеке непоследовательном или же двуличном? Япония менялась. И в древности, и в средневековье, и в новое время. Несмотря на это – по большому счету – не менялась роль «императора», находившегося вне действия этических норм, а значит, и вне зоны критики. Он был подобен иконе, которая одним своим присутствием освящает любое начинание. В опубликованной в 1890 году документальной книге некий продавец сладостей выразил эту идею так: «Мы имеем возможность жить и дышать, поскольку император пребывает в спокойствии. Родители занимают более высокое положение, чем мы, а император занимает более высокое положение, чем родители. Император не творит добра, не творит он и зла. Извините, но он подобен младенцу. В нынешнее время политика меняется во многом, но это все дела тех людей, которые находятся рядом с императором»[381].
Именно это «недеяние» и, следовательно, выведенность императора из того поля, где была возможна критика, и помогли сохранить сам институт императорской «власти» и саму династию на протяжении столь длительного времени. Для Японии был важнее институт, а не то, кто находился на троне. Наследник Мэйдзи, Тайсё, по своим способностям, здоровью физическому и психическому, вообще не был в состоянии отправлять свои обязанности – если бы только ему самому пришлось принимать хоть какие-то решения. И, тем не менее, его недееспособность не привела к сколько-нибудь серьезным кризисам, за которые можно было бы спросить с него лично. Внук Мэйдзи – Сёва – был свидетелем нападения Японии на Китай и Америку, он был очевидцем ужасного поражения во Второй мировой войне, при нем американские самолеты сбросили на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, он публично дезавуировал свой божественный статус, он был современником отказа Японии от имперских амбиций и ее возвышения в качестве великой экономической державы. Ни одна из этих драматических перемен не сумела хоть сколько-нибудь серьезно поколебать неизменность его статуса и образа в глазах подданных. Он взошел на трон в качестве символа, объединяющего японскую нацию. Точно в таком же качестве он и покинул этот мир: его смерть и всенародные похороны еще раз напомнили японцам, что они являются японцами.
Мэйдзи был носителем символических смыслов, он ничего не решал, и в этом отношении он напоминал многих японских правителей древности и средневековья. Однако существовало и огромное отличие. В древности, до возникновения сёгунатов, власть принадлежала императорскому роду в лице его родственников. Это мог быть отрекшийся от трона отец действующего императора, какой-нибудь из принцев, глава дома, поставлявшего императорскому дому невест. Однако в случае с Мэйдзи ничего подобного не видно. Его кровные родственники и супруга играли чрезвычайно важные символические роли, но никакими реальными распорядительными полномочиями они тоже не обладали. Судьбой страны распоряжались совсем другие люди.
При жизни Мэйдзи всего за несколько десятилетий Япония совершила прыжок из феодализма в современность. Один из зачинателей западной японистики англичанин Чемберлен, проживший в Японии тридцать лет, говорил: за это время я будто бы прожил четыре европейских века. Размышляя на закате своей жизни об этом длинном пути, Фукудзава Юкити отмечал в «Автобиографии», что из всех стран Востока только Японии удалось стать вровень с Западом. «Даже российский Петр Великий, который отправился в Голландию для изучения навигации, со всеми его достижениями в области науки не может считаться равным Японии в этом подвиге. Не подлежит сомнению, что знаменитый император России был человеком исключительных способностей, но люди не откликнулись на его указания в научной области, как то сделали японцы при достижении этой великой цели».
Трудно не согласиться с Фукудзава Юкити – Мэйдзи и вправду окружали очень способные люди, а его страна действительно достигла многих из тех целей, которых добивалась элита. Как бы мы ни относились ныне к этим целям, следует признать, что они были достигнуты. На этом пути находившиеся у кормила власти люди совершили немало ошибок, но следует отдать им должное: они учились на промахах и исправляли их быстро.
Программа действий Мэйдзи была обнародована в самом начале его правления. Она была зафиксирована в «Пятистатейной клятве». Мэйдзи обещал богам принимать решения на основе «общественных собраний» – и в стране был создан парламент. Мэйдзи обещал, что правящие и управляемые станут ближе друг другу, – и средневековая пропасть между властью и подданными действительно сузилась, а из разрозненных территориальных, сословных, конфессиональных и профессиональных групп была сформирована японская нация, обладавшая японской культурой. Третий пункт о развитии личной инициативы был также выполнен. Прежде всего это относится к предпринимательству во всех его проявлениях. Именно благодаря этому Япония сумела провести ускоренную индустриализацию и превратиться в могущественную державу. Четвертый пункт гласил о реформировании «дурных обычаев прошлого» и о введении управления в соответствии с принципами Неба и Земли, что обычно понимается как справедливое управление в соответствии с законами. Сословное право было упразднено, закон стал одним для всех. В пятом пункте говорилось о большей открытости Японии миру и о развитии образования. Эта цель была тоже, безусловно, достигнута.
Все пункты этой программы были воплощены в жизнь. Свидетельством тому служат и множество более частных достижений.
