Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Затем генерал позвонил министру и через несколько минут, повернувшись ко мне, сообщил: «Министр велел мне привезти вас к нему». Мы покинули резиденцию генерала и в его машине направились к резиденции министра в Кейптауне. Нас сопровождала лишь одна машина с охраной. Легкость и быстрота, с которыми была организована эта встреча, заставили меня заподозрить, что правительство, возможно, спланировало ее заранее. Так это или нет, не имело значения. Было важно лишь то, что нам представилась возможность сделать первый шаг к организации переговоров между сторонами.
Коби Коэтси тепло приветствовал меня в своей официальной резиденции в Кейптауне, и мы расположились в удобных креслах в его гостиной. Он принес извинения за то, что у меня не было возможности сменить тюремную робу. Наша беседа продолжалась три часа, и я был поражен его искушенностью и готовностью слушать своего собеседника. Он задавал четкие и актуальные вопросы, которые, в первую очередь, касались проблем, разделявших правительство и АНК. Он поинтересовался у меня, при каких обстоятельствах мы были бы готовы приостановить свои вооруженные акции, выступал ли я от имени всего руководства АНК, предусматривал ли я какие-либо конституционные гарантии для национальных меньшинств при новом режиме в Южной Африке. Хотел бы еще раз повторить, что его вопросы касались сути проблем, которые разделяли правительство Национальной партии и руководство Африканского национального конгресса.
После того как я дал ответы на эти вопросы (во многом такие же, как и Группа видных деятелей Содружества наций), я почувствовал, что Коби Коэтси хочет подвести итог нашей беседе и принять определенное решение. «Каким должен быть следующий шаг?» – спросил он. Я ответил ему, что хотел бы встретиться с президентом страны Питером Ботой и министром иностранных дел Фредериком Пиком Ботой. Коби Коэтси отметил это в маленьком блокноте, который он держал рядом с собой, и сказал, что направит мой запрос по соответствующим каналам. Затем мы пожали друг другу руки, и меня отвезли обратно в мою одиночную камеру на первом этаже тюрьмы «Полсмур».
Я был весьма воодушевлен. Я почувствовал, что правительство стремится преодолеть тупиковую ситуацию в стране и оно осознало, что придется отказаться от своих прежних позиций. В смутно обозначившихся призрачных очертаниях будущих переговоров я увидел зачатки компромисса между конфликтующими сторонами.
Я не стал никому рассказывать о состоявшейся встрече. Я хотел, чтобы вначале, действительно, начался переговорный процесс. Иногда бывает полезно представить своим коллегам то, что уже является свершившимся фактом. Я был уверен, что, тщательно изучив ситуацию, мои коллеги в тюрьме «Полсмур» и в Лусаке поддержали бы меня. Однако после такого многообещающего начала ничего не происходило, все оставалось по-прежнему. Недели, а затем и месяцы проходили без какой-либо реакции со стороны Коби Коэтси. Придя в некоторое расстройство, я написал ему еще одно письмо.
91
Хотя я и не смог в то время получить на свои вопросы прямого ответа от министра юстиции Коби Коэтси, были вполне определенные признаки того, что правительство постепенно готовило меня к перемене обстановки и к другому образу жизни. За день до Рождества подполковник Гави Маркс, заместитель начальника тюрьмы «Полсмур», после завтрака зашел в мою камеру и довольно небрежно спросил: «Мандела, а не хотите ли вы взглянуть на город?» Я не был уверен, что правильно понял его, но решил, что нет ничего плохого в том, чтобы ответить: «Да, хочу». «Хорошо, – сказал он, – тогда пойдемте». Я прошел с подполковником через пятнадцать металлических дверей между моей камерой и тюремными воротами и, когда мы вышли наружу, обнаружил, что нас уже ждала его машина.
Мы въехали в Кейптаун по прекрасной дороге, которая шла параллельно побережью. Подполковник Гави Маркс не имел в виду никакой конкретной цели нашей поездки и просто неторопливо двигался по городу. У меня захватывало дух от того, что можно наблюдать за простыми людьми вне тюремных стен: за стариками, сидевшими на солнце, за женщины, делавшими покупки, за прохожими, которые выгуливали собак. Именно по этим сценам повседневной жизни больше всего скучаешь в тюрьме. Я чувствовал себя любопытным туристом в незнакомой и замечательной стране.
Примерно через час подполковник остановил машину перед небольшим магазином на тихой улице и спросил меня: «Не хотите ли выпить чего-нибудь холодного?» Я кивнул в ответ, и он исчез внутри магазина. Я остался в машине один. В первые несколько мгновений я не думал о сложившейся ситуации, но по мере того, как время шло, меня все больше охватывало волнение. Впервые за двадцать два года я оказался на воле – и без охраны. Мне стали рисоваться картины, как я открываю дверь и выпрыгиваю из машины, а затем стремительно бегу – до тех пор, пока не исчезаю из виду. Что-то побуждало меня решиться на такой поступок. Я заметил лесистую местность недалеко от дороги, где можно было бы спрятаться. Я весь взмок от напряжения. Куда делся подполковник? Однако затем я взял себя в руки, поняв: такой поступок был бы неразумным и безответственным, не говоря уже о степени риска. Вполне возможно, что вся эта ситуация была специально подстроена, чтобы попытаться спровоцировать меня на побег – хотя не думаю, что это было так. Спустя некоторое время я испытал огромное облегчение, увидев, что подполковник возвращается к машине с двумя банками «Кока-колы».
Как оказалось, тот экскурсионный день в Кейптауне стал первым в целой серии последующих экскурсий. В течение нескольких месяцев после этого я не просто ездил вместе с подполковником по улицам Кейптауна, но и осматривал достопримечательности города, его прекрасные пляжи и обступавшие его прохладные горы. Вскоре и младшим офицерам разрешили водить меня по окрестностям тюрьмы «Полсмур». В их сопровождении я часто посещал так называемые гаражи – небольшие участки на краю тюремной территории, где выращивали урожай для тюремной кухни. Мне нравилось быть на природе, видеть горизонт, чувствовать солнце на своих плечах.
Однажды я пошел на прогулку по близлежащим полям вместе с капитаном, и, возвращаясь, мы завернули в конюшни. За лошадьми ухаживали двое молодых белых мужчин в комбинезонах. Я подошел к ним, похвалил одно из животных и спросил у парня: «А как зовут эту лошадь?» Молодой человек почему-то сильно нервничал и старался не смотреть в мою сторону. Он пробормотал имя лошади, но не мне, а капитану. Затем я поинтересовался у другого парня, как зовут его лошадь – у него было точно такая же реакция.
Возвращаясь в тюрьму, я решил прокомментировать странное, как мне показалось, поведение этих двух молодых людей. Капитан в ответ рассмеялся: «Мандела, а ты разве не знаешь, кто
