Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– А ноги… он будет ходить? – спросила Маша, Алексей сразу узнал ее голос.
– Что касается переломов ног, то на полное срастание костей потребуется три-четыре месяца, уверен, что ходить будет.
Алексей открыл глаза, рядом с Машей возле его кровати стоял высокий пожилой врач.
– Ну, вот и молодой человек проснулся. Как вы чувствуете себя?
Алеша не мог ответить на этот простой вопрос. Потом произнес:
– Болит голова, шея и все тело болит.
– Ну, ничего, вы молоды, все заживет.
Врач подробно рассказа тяжелому пациенту о том, что с ним произошло, что и как будут лечить. Говорил не страшно, оптимистично, обнадеживающе, но долго.
Алексей опять очень устал…
* * *Из инвалидности врачи его вытаскивали долго, милосердно и кропотливо. Все время рядом была Маша. Несмотря на неутихающую боль, с радостным чувством воспринимал ее присутствие. Он сладостно, как дар небес, принимал ее заботу, самую обыденную, не сопротивлялся, не стеснялся.
Алексей впервые узнал, какой обузой может быть человек в его состоянии, и часто ставил себя на место Маши, задавал один и тот же вопрос: а смог бы он сделать то же, что и она, и боялся признаться даже себе, что вряд ли у него получилось так ухаживать.
Каким-то чудом Маше удалось договориться с больничным начальством, и говорливого и кашляющего соседа Алексея переместили в другую палату, а на его месте разрешили находиться Маше. И дела пошли на лад, хотя врачи готовили его к очередной операции.
А за окном вовсю хозяйничала весна: такая же красивая и заботливая, как Маша, подумал, усмехнувшись, Алексей. И это наблюдение прибавило уверенности в скором и благополучном окончании его мучений.
Маша осторожно села на край кровати Алексея, он улыбнулся ей, но она в этот день была необыкновенно сосредоточенная и серьезная.
– Завтра операция, Алеша, все будет хорошо, я верю.
– И я верю, – как мальчишка матери бойко ответил Алексей Маше.
– Я думала тебя успокоить, а ты у меня сильный, наоборот, меня успокаиваешь. Алеша, я хочу раскрыть тебе тайну.
– Тайну? – Алексей заметно насторожился.
– Знаешь, в тот день, когда случилась с тобой беда, я была у врача. Мне нужно было получить окончательные анализы.
– Маша… – испуганно прошептал Алексей.
– Да нет, Алеша, анализы не о моей болезни. Я могу сказать о счастливом дне в нашей жизни.
– Каком же? – поторопил ее муж.
– Алешка, у нас будет ребенок.
Алексей закрыл глаза и облегченно и счастливо вздохнул, потом выпалил:
– Солнышко мое, я счастлив, мне хочется встать, поднять тебя высоко-высоко и нести, не давая тебе сделать ни шагу по земле. Так и носить, пока не родишь.
Маша застенчиво усмехнулась.
– Успеешь поносить нас, да-да, нас, меня и маленькую принцессу.
– Принцессу? Что, уже известно, что будет она?
– Ничего не известно, это я так хочу.
– Маша, я рад любому, кто появится на свет. А так хочется, чтобы он появился завтра.
– Да ну тебя, – рассмеялась счастливая молодая женщина…
* * *За май и июнь Алексею сделали три операции, врачи удивлялись его выносливости. Молодой организм и еще какая-то неизвестная врачам внутренняя способность помогали Алексею. Он окреп, на радость всем, быстро.
Осень погодой не порадовала. Сладких денечков бабьего лета не было. Первый снег выпал рано и не растаял, пришли морозы, подули ветра, срывая не только листву с деревьев, но и крыши, и плохо замотанные стога сена. Алексей уже вышел на работу. О своих недомоганиях и изнуряющей боли он никому не говорил. Видя, как тяжело Маше, как она мучается и болеет, свои горести Алексей считал пустяковыми. Теперь он ухаживал за «своими ненаглядными».
Часто Маша не могла уснуть, порой пульс ее превышал все допустимые нормы. Тогда Алексей укладывал ее, как маленькую девочку, к себе на колени и убаюкивал под детские песенки, если они заканчивались, пел стихи Пушкина, Есенина, благо, что он с детства знал их наизусть. Как ни странно, под такие колыбельные жена засыпала. Леша сидел неподвижно, боясь растревожить сон любимой. Были случаи, когда жена не могла уснуть всю ночь, и он не смыкал глаз, оберегал ее от дурных дум и предчувствий.
В конце декабря на свет появилась дочка. Алексей перед Новым годом привез свое богатство домой и не мог насмотреться на двух своих самых прекрасных девочек. Он уже знал, как назовет наследницу.
– Анюта? – удивилась Маша, потом радостно и согласно кивнула головой.
– Она должна зваться – только Анюта. Когда она вырастет, будет Анной, может, кто-нибудь назовет ее Нюрой, так деревенские звали мою маму.
Маша улыбалась, украдкой смахивая со щеки слезы.
– Конечно, родной, назовем ее прекрасным русским именем – Анюта – цветок такой есть. И мама твоя сейчас радуется на небесах, глядя на наше счастье.
Алексей был уверен, что это его Анюта спасла ему жизнь, что ради нее судьба отмерила ему еще десятилетия каменистого жизненного пути. И ради своих любимых Марии и Анны он должен забыть о своих несчастьях, честно и упорно трудиться и верить в жизнь, которая не может быть счастливой без любви.
Шестнадцатилетние
В техникуме поговорить не удалось. Говорить на ходу Алеша тоже не хотел, поэтому упросил Машу встретиться с ним после занятий на берегу реки, недалеко от ее дома.
– Алеша, ты что-то важное хочешь мне сказать? – вкрадчиво спросила Маша.
– Да, Машенька. Пожалуйста, приди, я очень прошу, для меня это важно.
Девушка улыбнулась ему, не ответив, но Алексей понял, что придет. Она знала, где находится «их» место. Хотя особенной романтикой этот укромный уголок не отличался, все-таки здесь никто не мешал.
Несколько лет назад половодьем на отмель выбросило толстое, чуть искривленное бревно. Какой-то добрый человек превратил его в удобный диван, сделав место для сидения и опору для спины, для многих влюбленных это природная скамья стала «своей». Сзади бревна-дивана крутой берег плавно переходил в широкий уступ, на котором разместились железнодорожные пути великой Транссибирской магистрали. Через каждые пять минут здесь пролетали поезда, стуча колесами на стыках рельс особенно громко. У реки этот звук умягчался, улетая с откоса вдаль.
Маша жила в нескольких минутах от их укромного уголка, здесь они с Алексеем укрывались от любопытных даже зимой. Сейчас в город пришла весна. Вернее, не пришла, а прилетела, ворвалась второпях, поспешила занять отведенное ей во вселенском времени место. Снега в этом году было мало, поэтому за несколько дней следов от зимы не осталось. Вчера термометр показывал двадцать тепла, и на деревьях сразу появились доверчивые листочки. Леша пришел пораньше, вокруг диванчика выплеснулась трава, зеленые стебельки уже покачивались под мягким речным ветерком, которому Алексей блаженно подставил лицо. Вода в реке, сияя
