Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора

За сто лет немало воды утекло, и понятие «редактор-издатель» вышло из употребления. Непрерывное разделение труда берет свое, и, как показал еще М.Н. Куфаев, говорить следует о коллективном авторе книги. Вопрос о том, кто в этом коллективе, включающем наряду с автором публикуемого в книге произведения издателя, редактора, дизайнера, типографа, выполняет организационно-управленческие функции, решается ситуативно. Но за назначение и функциональную структуру будущего издания ответственен редактор, и это дает ему контрольный пакет акций в решении большинства других вопросов книгоделания. Отношение к книге как к целому – вот что при всем их различии объединяет позиции редактора и библиофила.

Наконец, третье – по части наших взглядов на работу редактора. Хочу для начала обратить внимание читателя на саму эту формулировку: она, по-моему, важна для характеристики А.Э. как человека. Действительно, так ли уж часто опытнейший профессионал, посвятивший всю жизнь любимому делу, признанный авторитет в своей области станет обсуждать это свое дело на равных с дилетантом[41]? По-моему, это случай едва ли не уникальный: Мильчину было важно не кто говорит, а что говорится; он относился к мысли, к содержанию сказанного оппонентом. В результате в отличие от обычного «театрального» обмена репликами возникал подлинный диалог, как его понимал Бахтин, диалог, в котором перестраивались и уточнялись наши позиции.

А если уж зашел разговор о человеческих качествах А.Э., то я бы особо выделил его редкостную способность к рефлексии и критической самооценке. Вот характерная для него реплика: отмечая, что я неверно его понял, он спешит добавить «не по Вашей, а по моей вине». Это в наше-то время, когда любое непонимание, как правило, пусть и в неявной форме, влечет за собой обвинение в глупости собеседника, а инакомыслие трактуется не иначе как зловредность. Способность к критической самооценке А.Э. вместе с обязательностью и корректностью, тоже не слишком часто ныне встречающимися, напоминали мне о давно ушедшем поколении наших родителей, чья молодость пришлась еще на годы Серебряного века.

Что касается существа спора о работе редактора, то итоги нашей дискуссии со своей точки зрения А.Э. подвел в третьем издании «Методики редактирования текста» (М., 2005), и я могу гордиться выраженной мне там благодарностью. Свою позицию я сформулировал в статье «Созидательная работа редактора», написанной по ходу нашего разговора (КСО, с. 289–328). А.Э. писал мне 14.03.04: «…окончательный вариант статьи “Созидательная работа редактора” буду изучать, раздваиваясь на редактора сборника и на автора иной концепции редактирования и реагируя как тот и как другой». Споры наши не завершились, да, собственно, и не должны были завершиться. Думаю, что лучшей памятью об А.Э. было бы продолжение дискуссий на эту тему в развитие концепции профессионализма редактора, основы которой он заложил.

Если попытаться схематично выразить суть наших споров, я бы сказал, что речь шла о принципах организации авторского коллектива книги вообще и роли редактора в особенности. А.Э. настаивал на общности задач автора, издателя, редактора, художника, объединяемых общим делом, я же, напротив, на том, что каждый участник имеет/должен иметь собственную профессиональную позицию, причем позиции эти часто приходят в противоречие друг с другом. Поэтому организация коллективной работы каждый раз представляет собой проблему, ответственность за решание которой, по идее, может и должен взять на себя редактор. Редактор защищает в книгоиздании интересы читателя – настаивал А.Э. Редактор призван представлять и отстаивать интересы культуры – говорил я. (Вопрос о миссии редактора так и остался у нас до конца не проясненным: во всяком случае, в своей «Методике…» А.Э. его не артикулировал.)

Конечно, таковы две стороны одной медали, но, как известно, это не снимает остроты споров, за которыми стоит не истина, а проблема. Тем более что каждая позиция предполагает развертывание соответствующей системы понятий и представлений, методов и средств работы. К тому же на практике почти все разумные идеи превращаются в свою противоположность. Чтобы этого не происходило, как раз и нужно постоянное столкновение разных позиций.

Однако лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому приведу фрагменты нашей переписки.

Итак, поначалу речь идет о рукописи будущей КСО, над которой я еще только работал. На первом этапе казалось, что основное место в сборнике займет критика и обсуждение «Заметок библиофила»: третья, авторская часть сборника разрасталась по ходу работы.

Далее я привожу по большей части фрагменты писем, представляющие, на мой взгляд, интерес с учетом сказанного выше, опуская для краткости слова приветствия и прощания. Там, где для удобства понимания приходится привести и фрагменты моих писем, я обозначаю их инициалами «МР» после даты, но стараюсь обойтись краткими пояснениями к письмам А.Э.

В качестве эпиграфа к нашей переписке я поставил бы слова К. Поппера, процитированные в одном из писем: «…победа в споре – ничто, в то время как малейшее прояснение какой-либо проблемы или ничтожнейшее продвижение к более ясному пониманию своей или чужой позиции – величайший успех».

16.09.03. АМ. Развернутое предисловие к сборнику [ «КСО»] действительно необходимо хотя бы потому, что это единственное в своем роде издание. Может быть, нужны даже два предисловия. Одно – от председателя Московского клуба библиофилов как инициатора собрания, обсуждавшего книгу, и понявшего, что материалы этого обсуждения важно и нужно сообщить библиофильскому сообществу. Другое – от автора, который бы объяснил читателю, почему такое дополнение он посчитал полезным и необходимым и какие задачи он перед собою ставил, составляя сборник. [42]

Теперь о теоретической книговедческой статье[43]. Я еще раз хочу повторить, что она плохо вписывается в систему сборника и выглядит как измена библиофильству и вообще не имеет отношения к собирательству. <…> Может быть, я ошибаюсь, но тогда переубедите меня. <…>

В любом случае писать эту статью, не погрузившись в содержание аналогичных теоретических статей, опубликованных в сборнике «Книга. Исследование и материалы», не стоит. <…>

Скажу Вам откровенно, что, хотя умом понимаю необходимость всех этих статей, не могу избавиться от ощущения их выморочности и наукообразной слововерти. В то же время они засасывают и заставляют сознание крутиться в установленном ими кругу. Так что читайте, но не поддавайтесь, отталкивайтесь от себя, а не от них, хотя не иметь в виду, что они написаны, тоже нельзя. [44]