Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
В трубке раздались гудки. Пинхас озадаченно ещё некоторое время смотрел на телефонный аппарат. Потом положил на него трубку. «Сэмюэл так просто к себе не приглашает. Возможно, это связано с концессией, — подумал он. — Завтра утром соберу совещание. Потом отправлюсь в Иерусалим».
За открытым окном сиял своим голубым чистым небом июль. Он подумал, что ещё успеет сегодня пойти на пляж поплавать и пройтись босиком по песчаному берегу. Рутенберг взял в руки финансовый отчёт. Доходы компании в последнее время повысились. Он верил в неодолимую силу экономики. Не Сохнут, а она решит все вопросы ишува и примирит арабов с евреями.
Утром он провёл короткое совещание и уже в начале девятого выехал из Тель-Авива. Вдалеке по обеим сторонам дороги за полями виднелись одно и двухэтажные домики сельскохозяйственных посёлков. Жаркое лето сожгло весенную зелень полей. Теперь на них, словно разбросанные, стояли небольшие жёлтые стога. Миновав каменистые холмы, машина запетляла по дну ущелья Шаар-ха-Гай. Рутенберг, вначале всматривавшийся в скудный равнинный пейзаж, провалился в сон. Водитель разбудил его, когда они уже въезжали в Иерусалим.
Секретарь, увидев Рутенберга, приветствовал его и сообщил Верховному комиссару по телефону о его прибытии.
— Заходи, Пинхас. Нужно поговорить.
— О чём, господин комиссар?
Он подошёл к столу и сел на стул напротив Сэмюэла.
— Твоя компания успешно развивается. Я заинтересован передать тебе весь район Иерусалима. Поэтому правительство предложило Мавроматису некий компромисс.
— Каков его смысл? — спросил Рутенберг. — Я слышал в Лондоне, что этот грек хочет получить за отказ от своих концессий большую компенсацию.
— Зато страна не будет разделена на части, как лоскутное одеяло, — заявил Сэмюэл. — Электрическая компания будет строить по всей стране.
— Почему мы вообще боимся? Британия победила в войне. Она получила от Лиги Наций мандат на Палестину. Нужно греку просто отказать. Ведь он получил свои концессии от Турции.
— Дело в том, Пинхас, что Греция даёт ему, её гражданину, юридическую защиту. И он угрожает обратиться в международный суд в Гааге и обвинить британскую админстрацию в сговоре с Сионистской организацией и ущемлении его законных прав.
— Он уже назвал свою сумму?
— Два дня назад я получил письмо из министерства колоний. Там указана сумма его справедливой компенсации. 235 тысяч лир стерлинг.
— Это чересчур, господин комиссар.
— Правительство тоже так считает. Поэтому министерство лаконично известило господина Мавроматиса, что подобная сумма не может быть рассмотрена даже в качестве начальных требований.
— Наверное, он поразмыслит и внесёт новое предложение, — произнёс Рутенберг.
— Думаю, так и будет. Кстати, недавно в Лозанне был наконец подписан мирный договор между Турцией и странами коалиции. Британия его ратифицировала.
— Я знаю. Я читаю английскую прессу.
— Так вот, Пинхас, в новой ситуации мы ожидаем, что он скоро подаст дело в суд. Мы не можем быть уверены в том, что он проиграет. Поэтому министерство колоний решило не испытывать судьбу и предложило ему сформулировать свои притязания заново. Такова картина на сегодня.
— Мне не остаётся ничего другого, как терпеливо ждать его ответа.
— Вот что я хотел тебе сообщить, Пинхас.
— Благодарю Вас, господин комиссар.
Рутенберг вышел из кабинета. На улице было жарко и безветренно. Он зашёл к своему другу Бен-Цви, но в конторе его не оказалось. Жаль, что в городе нет Жаботинского. С ним бы он с удовольствием встретился. Он решил не терять время и вернуться в Тель-Авив.
Прошло несколько месяцев. За множеством дел Рутенберг успел забыть о неуёмном сопернике. Но в ноябре Мавроматис вновь заявил о себе. Он прислал в министерство колоний подкорректированные требования. Он настаивал на том, чтобы признать концессии и заплатить компенсацию за нарушение его эксклюзивных прав, а также за упущенную им выгоду за пять лет. Сумма вновь оказалась внушительной — 121 045 лир стерлинг. На этот раз министерство колоний решило, что ответ должна дать электрическая компания, и направило письмо в Иерусалим. Верховный комиссар позвонил Рутенбергу.
— Пинхас, это Герберт Сэмюэл.
— Слушаю Вас, господин комиссар.
— Сегодня из Лондона пришло письмо. В нём новые предложения от Мавроматиса. Я бы хотел, чтобы твоя компания поразмыслила и приняла решение.
— Конечно, это дело электрической компании, — согласился Рутенберг.
— В таком случае я перешлю тебе письмо.
— Буду Вам очень благодарен.
Рутенберг положил трубку и задумался. Этот вопрос должен обсудить совет директоров. Он в любом случае собирается отправиться в Лондон. Там и займётся концессией Мавроматиса.
Вскоре пришло письмо от Сэмюэла. Рутенберг прочёл его и подумал, что, возможно, компания сумеет взять на себя расходы на компенсацию. Но, к сожалению, решение финансовых проблем — прерогатива совета директоров. Через две недели он уже сходил на берег в лондонском порту.
Увы, директора не приняли его доводы о едином плане электрификации Эрец-Исраэль. Их больше волновали прибыль и дивиденды акционеров. Кроме того, строительство станции на Иордане, да и другие проекты, требовало огромных сумм, которых у компании не было. Ему пришлось смириться с мнением большинства и отказаться от плана электрификации Иерусалима. После совещания, оставшись один, он написал в министерство колоний письмо.
«…Совет директоров нашей компании внимательным образом рассмотрел позицию по вопросу электроснабжения Иерусалима в связи с претензиями г. Мавроматиса по довоенной турецкой концессии и требованиями о компенсации в £125,000. Не признавая законности вышеупомянутой концессии, отмененной правительством Его Величества, мы были готовы, чтобы как можно быстрее дать электричество жителям Иерусалима, выплатить разумную компенсацию г-ну Мавроматису. Однако, поскольку компенсация в £125,000, которую требует г-н Мавроматис, не является разумной и легла бы
