Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века

Библиотека была в двух кварталах от площади, и я опять увидел необычную картину.

Некоторые двух, трёх и четырёхэтажные, явно жилые дома, вместо первого этажа (На территории СССР первым этажом считается этаж стоящий на грунте) по всей длине имели ворота. Я не мог понять для чего, пока одни ворота не открылись, и из них выехал автомобиль

"Победа". Гаражи. Позже я узнал, что у людей в Томске-7 автомобиль не роскошь, когда у нас их имели в тот период единицы.

Подобные дома с гаражами я увидел только через 11 лет в Болгарии.

Я вошёл в библиотеку. Было тепло и обстановка для меня была не совсем обычной. В большом, круглом, красивом вестибюле с колоннами, на полах лежали ковровые дорожки, а по стенам между колоннами были лепные портреты русских классиков: Пушкина, Лермонтова, Гоголя,

Толстого и других. Слева и справа на стене было написано золотыми буквами абсурдное ленинское и красивое марксовские изречения, которые я помнил с детства о том, что коммунистом стать можно лишь тогда… и что в науке нет широкой столбовой дороги…

Я чувствовал себя в своих сапожищах и бушлате медведем в бакалейной лавке, но когда зашёл в абонементный зал, меня встретила старушка библиотекарь из прошлого века, ответила на моё приветствие и спросила меня:

– Что нужно этому симпатичному юноше?

Я смутился, меня так никто не называл. За этот день ко мне все так относились, что я подумал: не сплю ли я. Старушка буравила меня глазами, ожидая ответа.

– Шаг вперёд. два шага назад, – каким-то фальшивым голосом ответил я.

– И куда так можно придти? Вам с собой, или здесь будете штудировать?

Я хотел скорее получить книжку и пойти работать, но бабуся из ХIX века не унималась.

– Вы не суеверны? – спросила она, чему я удивился ещё больше.

– Вроде нет.

– Тогда поднимитесь на второй этаж и займите тринадцатое место, тем более, что Вы родились тринадцатого числа, я увидела в Вашем документе. Вы знаете, у нас многие не хотят садится на тринадцатое место, а у нас места закреплены за читателями. Многие сегодня придут после работы, но Вас никто не потревожит, тринадцатое у нас всегда свободно.

Я поднялся не второй этаж по лестнице полукольцами, как в

Эрмитаже ведущими наверх. В зале было человек пять сидящих в разных его местах. В зале был полумрак. На потолке висела большая люстра, но она не светилась. Зато на каждом столе стояла настольная лампа. Я повесил свой бушлат и фуражку на вешалку, стоящую в углу, удобно уселся и начал конспектировать труд "величайшего гения" Мне и потом в институте и пресловутых университетах приходилось сталкиваться с этой, так называемой работой. Для меня и моего понимания эта работа была недоступна. Ну какая-то сплошная муть. Я спрашивал у других людей, понятна ли им работа? Нет отвечали мне. И только преподаватели Истории КПСС и Научного Коммунизма, делали умный вид и говорили, ну как Вы не понимаете, ведь эта работа… и т.д.. И только один студент в Одесском строительном институте, эрудит, знающий несколько языков, на мои сомнения нашёл ответ, который я считаю единственно правильным.

– Анатолий, посмотрите внимательно. Король-то голый. У него все работы чепуха. В них совершенно отсутствует логика. Общечеловеческие ценности для него пустой звук. На счёт логики. Враки, что он был круглым отличником. У него по всем предметам были пятёрки, даже по закону Божию. А по логике четыре! И учтите, что его папа был инспектором учебных заведений Самарской губернии. Попробовал бы кто-нибудь не поставить Володе отлично.

Я впервые сталкивался с таким неуважительным отношением к Ильичу.

В часа три в зал стали приходить люди. Я из подо лба глядел и видел, что они с удивлением рассматривают солдата. Видно, подобный гость здесь был редкостью. Меня в свою очередь удивляло то что как сказала бабуся, у них закончилась работа. Почему так рано? И почему так много людей в читальном зале? Позже я узнал, что многие работали

4-6 часов. Вредное производство. А много людей в читальном зале потому, что в библиотеке было много раритетных книг, которые домой не выдавались. Как они попали в библиотеку? Очень просто. Атомное ведомство подчинялось Лаврентию Берии, одному из кровавых Сталинских палачей. И книги из личных библиотек репрессированных "врагов народа" попали в эту библиотеку. За достоверность сведений я не ручаюсь, но это похоже на правду.

Поработавши до темноты, в январе темнеет рано, я оделся, сдал книгу и направился к выходу. И вдруг меня осенило. Я ведь здесь могу узнать, присвоили мне уже звание Мастера спорта или нет. Я и попросил у бабуси журнал "Крылья Родины" за декабрь месяц.

– Вам повезло, только что принесли почту, я ещё не распаковала.

Она попросила меня поднять с полу и положить на стол довольно тяжёлый бумажный мешок, разрезала его и извлекла оттуда несколько книг и три экземпляра названных мною журнала..

Я попросил один посмотреть. Открыл его, он пахнул свежей типографской краской

На предпоследней странице, о радость, было сообщение, что мне 13 декабря 1958 года присвоено звание МАСТЕРА СПОРТА по парашютному спорту. Вместе со мной было ещё десять-пятнадцать фамилий, но запомнил я только Флору Солдадзе из Москвы и Романа Берзина из

Киева. Он в тот год был абсолютным чемпионом Украины. Радости моей не было предела. Старушка поинтересовалась, чему я радуюсь. Я показал. Она смотрела то на меня то в журнал, и видно не верила. Ей, наверное, была непонятна моя радость по поводу присвоения звания МС.

– Вы парашют-и-ист? Спросила она так, что это звучало как: – Вы марсианин?

Действительно, почему я тогда так был этому рад?

Самое первое, это чувство поднимающее меня в собственных глазах.

В Писании сказано: "Усмири гордыню". Я всегда её пытался усмирить, говоря себе, что нечего гордиться тем, что ты лучше других умеешь прыгать с парашютом, что есть много парашютистов гораздо лучше тебя, и что обществу дают твои прыжки? Тем более общество их оплачивает.

Но голос гордыни возражал, что раз оплачивает, значит ему это нужно.

Такие диалоги я вёл сам с собой на протяжении всей жизни. Не могу сказать, что у меня отсутствует честолюбие. Один из моих лозунгов в жизни: "Если быть, то быть лучшим". В моём окружении мне это во многом удавалось. Я ставил себе определенную цель, в разумных пределах, конечно, и, как правило, добивался её. Но я старался, чтобы моё честолюбие не переросло в чванство. Не мне судить получалось ли у меня это, но то хорошее отношение, которое у меня складывалось со многими людьми, говорит о том, что получалось.

Второе,. то что мне звание Мастера спорта давалось, как и многим другим, не легко. Я ещё расскажу когда-нибудь о моём занятии парашютным спортом отдельно, понимая что подробности мало интересны не специалистам, а здесь буду кратко излагать то, что необходимо для понимания моей службы. Скажу только, что я знаю многих ребят и девчат много лет занимающихся парашютным спортом, но так и не преодолевших заветный рубеж: выполнение нормативов позволяющих получить это звание.