Коллектив авторов Биографии и мемуары - Марк Бернес в воспоминаниях современников

Оказалось, что новаторская форма сценария Погодина, где органически переплетались патетика с юмором и элементы солдатской сказки соседствовали с хроникой исторических событий, где лиризм снимал все соблазны проявления ложно понятой патетики в этом стилистическом сплаве, столь характерном для всего драматургического почерка Погодина, и смогли великолепно ужиться в фильме и эта песня, и ее носитель — новый персонаж — паренек с Нарвской заставы. Так, на практике Марк Бернес явил пример того, как актер мог стать не только исполнителем роли, но и ее прямым автором.

Вот это свое авторское начало привносил Бернес впоследствии во все доставшиеся ему роли, причем хочу подчеркнуть, что достигал он этого не насильственным увеличением размеров роли, а всегда ее углублением и заботой о том контексте, в котором она должна появиться в фильме.

Удачи молодого актера стали столь очевидными (не забудем, что за роль Кости Жигулева Марк Бернес получил орден «Знак Почета»), что сценаристы и режиссеры, а вместе с ними и композиторы стали писать «на Бернеса».

Но теперь зритель хотел не только видеть Марка Бернеса, но и слышать его почаще, — ведь по установившейся практике разрыв в появлении на экранах одного фильма от другого был слишком велик. И актер так же настойчиво, взволнованно и требовательно, как работал для экрана, стал искать свой стиль в искусстве, предназначенном не только для глаз, но и для уха, то есть на радио и в грамзаписи.

О том, с какой тщательностью, взыскательностью и даже придирчивостью относился Бернес к созданию собственного репертуара, могут рассказать композиторы и поэты. Ведь ему хотелось не просто исполнять популярные песни, но продолжать как бы вторую жизнь того персонажа, в облике которого вышел он на строгий суд зрителя, прежде всего молодого своего современника.

В этом-то, вероятно, и заключался секрет популярности Бернеса, что никогда не прибегал он к дешевым эффектам поверхностной эстрадной «заразительности», той шумливой крикливости, которая свойственна некоторым избалованным успехом «звездам» эстрады. Содержательность, простота, душевность, скромность как его репертуара, так и стиля исполнения и составляют самый ценный вклад Бернеса в культуру нашей страны.

С Марком Бернесом ушел от нас не только талантливый актер советского кино, не только обаятельный человек и товарищ, но и большой художник, справедливо снискавший признание и любовь миллионов слушателей и зрителей как у нас, так и за рубежом нашей родины. И поэтому с особым щемящим чувством слушаем мы сейчас, когда его уже нет с нами, чуть хрипловатый, мягкий и проникающий в самое сердце голос…

Драматург Н. Погодин обратил мое внимание на молодого актера из Московского драматического театра. Актера звали Марк Бернес. Он старательно изучал мастеров, таких актеров, как Н. Радин, Е. Шатрова, В. Топорков{33}, но больше из-за кулис, так как на сцене его участие ограничивалось лишь «выходными» ролями.

Молодой актер не рвался к исполнению главных ролей. Он понимал, что для этого у него еще слишком мало сил и опыта. Но, естественно, ему хотелось проявить и свою творческую инициативу. Поэтому по первому нашему предложению он оставил сценические подмостки и стал членом нашей мастерской, решив окончательно посвятить себя кино.

В фильме «Шахтеры» (по сценарию А. Каплера), над которым мы работали в то время, ему досталась лишь небольшая роль инженера Красовского, роль к тому же отрицательная.

Дебют актера прошел почти незамеченным, отчасти потому, что трудно сложилась судьба этого фильма, подвергнувшегося многим переделкам (не забудем, что вышел он в тяжелом 1937 году). Кроме того, Бернес изображал в нем человека антипатичного, а зритель откликается доверчиво прежде всего на поступки тех персонажей, с которыми он может сопоставить и свою судьбу.

Но вот настало время съемок фильма «Человек с ружьем». Здесь-то и проявились те качества Бернеса, которые стали потом характерны для всей его творческой биографии.

Актер смело проявил инициативу. Он подобрал себе костюм: потертую кожаную куртку, вязаный бабушкин шарф, которым обвязал шею, раздобыл старую, быть может, отцовскую ушанку. Из-под нее вырывался задорный блондинистый чуб.

Это окончательно привело нас в изумление, так как Бернес пошел на рискованный шаг, изменив не только прическу, но и цвет волос. В общем, на пробные съемки предстал перед нами живой и убедительный образ вихрастого паренька с Нарвской заставы, и в сценарии он получил уже имя — Костя Жигулев.

Этот персонаж быстро, от съемки к съемке стал обретать плоть и кровь.

Молодой актер применил искусную тактику. Он действительно не требовал специально сочиняемых для него эпизодов, но зато, как тень, следовал за главным персонажем, которого играл талантливый актер В. Лукин, пришедший к нам в коллектив из Ленинградского ТЮЗа и уже с успехом исполнивший в фильме «Шахтеры» роль забойщика Бобылева. С Лукиным Бернес сдружился во время «Шахтеров», и здесь оба актера стали предлагать на съемках как бы «парное» решение каждого эпизода.

Это оказалось интересным, но ненасытный актер тайком от автора и режиссера подготовил решительный контрудар. Войдя в негласный союз с моим сорежиссером П. Армандом, он использовал его музыкальные способности и упросил сочинить для него специальную песенку. Мы знали, что Арманд музицировал по-дилетантски, но в том-то и была заслуга Бернеса, что, поверив в композиторское дарование сорежиссера, он «заказал» ему сразу и музыку, и слова. Кто не знает теперь мелодию песенки, которая начинается словами:

Тучи над городом встали,В воздухе пахнет грозой.За далекою Нарвской заставойПарень идет молодой…

Как известно, фильм получил всенародное признание, а Марк Бернес за роль Кости Жигулева неожиданно для всех, и прежде всего для самого себя, был награжден орденом «Знак Почета». Так началась биография молодого актера, впоследствии ставшего одним из самых популярных советских кинохудожников.

К счастью, во всех последующих своих работах проявлял он прежде всего качества творческой взыскательности к самому себе, разборчивости в выборе роли, инициативы и самостоятельности в их трактовке. Шофер Минутка — ведь это совсем крохотная эпизодическая роль в фильме Б. Чирскова{34} и Ф. Эрмлера «Великий перелом», где судьбы войны решались не на полях сражений, а в армейских штабах. Но как запомнился нам на протяжении скупо отпущенных ему двух десятков метров пленки этот неунывающий советский солдат, умирающий так просто и героически.