Олег Калугин - Вид с Лубянки

Я написал короткое письмо секретарю ЦК КПСС АН Лукьянову, курирующему органы КГБ, с просьбой принять меня для беседы. Через 2 недели отдел кадров УКГБ сообщил мне, что секретарь ЦК в связи с занятостью принять меня возможности не имеет… А затем 4 июля 1987 года приказом председателя КГБ СССР я был уволен… по служебному несоответствию и переведен в запас Вооруженных Сип.

— Неужели все это делается чекистами с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой!

Ю. Шутов: Партаппаратом разработана целая система воспитания чекистов. И при этом все порочные командные методы, укоренившиеся в КПСС, перенесены в КГБ партфункционерами. Чтобы мне вырасти до начальника отдела, понадобилось 10 лет, а партийные работники, приходя на более ответственные должности, брались, не зная специфики нашей работы, руководить нами. И это не мешало им стремительно продвигаться по служебной лестнице.

Что привнесли в органы ГБ партийные функционеры? Высокомерие. Грубость. Неуважение к- нижестоящим работникам, чинопочитание. Часами выдерживать подчиненного в "предбаннике" своего кабинета, уклоняться от принятия самостоятельных решений. А в свои заместители вчерашние обкомовцы непременно берут профессионалов высокого класса. Если успех — заслуга начальника, за неудачу в ответе зам.

Один из многих примеров уровня квалификации партайгеноссе — на документе резолюция: "Договоритесь с прокурором, чтобы проверяемому дали высшую меру".

— Очень часто приходится слышать, особенно на митингах, что КГБ — главный виновник политических расправ "застойных" лет. Согласны ли вы с этим тезисом?

Ю. Шутов: Нет! Разрешите процитировать Ю.В. Андропова: "…усилия ЦК за последние годы направлены к тому, чтобы сделать каждый чекистский орган действительно ИНСТРУМЕНТОМ в руках ПАРТИИ".

По личному опыту знаю, что эти установки партии, закрепленные Конституцией СССР, являлись для чекистов своего рода "библейскими истинами", отражали повседневную реальность. В умы чекистов прочно вбился догмат — "партия всегда права".

Наглядной иллюстрацией может служить такой пример. Да будет известно, что в 1979 году на места было разослано циркулярное письмо КГБ СССР, обосновывающее репрессивные меры в отношении академика А.Д. Сахарова. В документе он изображался ярым антисоветчиком, непримиримым врагом советского строя, доморощенным политиканом, подвизающимся на службе у идеологических диверсантов. Каждый чекист обязывался, используя содержание письма, на встречах с трудящимися разоблачать враждебную сущность академика. На мой недоуменный вопрос один из руководителей Управления ответил, что оценка Сахарову дана ЦК КПСС и мы обязаны доводить ее до людей.

Аппараты КГБ любого уровня находились под жестким контролем и управлением соответствующих партийных комитетов. На практике это проявилось, в частности, в том, что все регламентирующие нормативные акты КГБ СССР издавались "исходя из", "руководствуясь", "во исполнение" руководящих документов ЦК и его Политбюро. Зачисление на службу, выдвижение на руководящую должность и перемещение с нее по горизонтали или вертикали осуществлялись только по согласованию с партийными лидерами. Руководители-чекисты отчитывались лишь перед высшим партийным звеном, от личного расположения которого во многом зависели оценки их работы, а порой и судьбы. Руководители органов госбезопасности вводились в состав партийных комитетов, участвовали в принятии всех политических решений, сращиваясь с партийной элитой.

И все же в сознание многих чекистов приходит понимание двуличия и порочности авторитарного режима, размывается вера в чистоту внушаемых идеалов. Уже не о святой миссии защиты Родины, не о совершенствовании профессионального мастерства думали капитаны и майоры, а о том, как бы скорее решить проблемы личной) благосостояния и сохранить здоровье. Не случайно наиболее популярной темой неслужебных разговоров в чекистской среде было обсуждение — кому сколько времени осталось дослужить до пенсии.

И хотя до сих пор еще кто-то продолжает слепо верить в то, что "партия — ум, честь и совесть нашей эпохи", даже готов подать в отставку, если КПСС утратит право контроля над КГБ, стремительно развивающиеся события последнего времени показывают, что все меньше людей желают остаться заложниками Системы.

Так что, перефразируя на новый лад старую политзэковскую поговорку — "Из окон Лубянки видна Колыма", сегодня из этих же окон видна только Старая площадь, где заседает штаб партии — ЦК КПСС.

— И последний вопрос, Юрий Алексеевич. Попробуйте спрогнозировать, что могут сделать вам ваши бывшие коллеги, прочтя это интервью?

Ю. Шуток И не только мне, но и вам. Во-первых, скомпрометировать. Могут обвинить в измене, как в свое время Носырев обвинил Калугина в том, что тот… агент ЦРУ. Может, доказательства этому и ищет сейчас в стенах Большого дома срочно прибывшая из центра группа чекистов. Понять их судорожную деятельность по поиску компроматов можно: объявить-то объявили на весь мир Калугина непорядочным человеком, а теперь надо доказывать…

Я бы попросил наше интервью, за которое я так благодарен "Часу пик", первой в стране газете, откликнувшейся на мою просьбу (даже "Огонек" не смог предоставить мне слово), закончить… строками из стихотворения. Написал я их на днях, слушая в "До и после полуночи" беседу моего учителя генерала О.Д. Калугина с Владимиром Молчановым.

В поединке сомкнулись со звономМоя вызов швырнувшая честьИ, всесильная сводом законов,На расправу недолгая, месть.Понимаю, работая жадно,Я ступил на запретную грань.Где прижились угодная правдаИ двуликая всуе мораль.Мне легко в этой схватке и трудно —Я один и иду напрямик, Для меня не начищены трубыИ не срезаны копны гвоздик…Пусть победу отметят как праздник.Не окончен еще разговор.Будет срок, и другой "камикадзе"Выйдет с вызовом вновь на ковер.

Беседу вел Лев Корсунский

ОЛЕГ КАЛУГИН: "Я БЫЛ СКРОМНЫЙ ГЕНЕРАЛ, А СТАЛ ПОПУЛЯРНЫЙ ЧЕЛОВЕК"

("Коммерсантъ", 2 июля 1990 г.)

Через две недели после своего сенсационного выступления, в субботу 30 июня, слушая на даче радио Би-би-си, генерал КГБ в отставке Олег Калугин узнал, что лишен звания и наград, заработанных за тридцать лет беспорочной службы.

За следующие три дня он успел дать десяток интервью, получил два солидных заказа на книгу, отказался от двух лестных предложений о трудоустройстве, согласился баллотироваться в депутаты и выдвинул публичное обвинение председателю КГБ.