Мирон Хергиани - Тигр скал

Имя Михаила Хергиани зазвучало в альпинистских кругах различных стран.

Перед глазами моими вставали снежные вершины, чистые, гордые, неприступные и недосягаемые — и тем более манящие.

«Но ведь и там состязания, такие же, как и в спорт­залах, на борцовских коврах? Зачем же я так стрем­люсь туда?» — мучили меня порой сомнения. Потом я понял — да, верно, в горах тоже идет состязание, но не с равными, а с могучими заоблачными гиган­тами...

Вероятно, в человеке изначально заложено стремле­ние к борьбе и так же изначально обозначен путь в жизни, которым пойдет каждый. Мой путь звал меня. Мой путь был к вершинам...

ВОЗМУЖАНИЕ

Он сравнительно недавно пришел в альпинизм, но блестящие успехи сразу выделили его изо всех. Он проявил такой яркий альпинистский характер, такие способности, что все только диву давались.

Уравновешенность и выдержка необходимы в горах. У него эти качества были в крови. Уравновешенность и выдержка с детства удивительно сочетались в нем с живостью и  неугомонностью.  С  возрастом эти  ка­чества обозначились еще резче. Пока он был новичком, резвость и неугомонность брали верх, но когда юно­шеский   пушок   над   верхней   губой   сменился   усами, когда он впервые почувствовал всю тяжесть ответственности за свои действия, впервые испытал радость победы,  возобладали уравновешенность и  выдержка.

Теперь, когда говорили о Михаиле, его коллеги в первую очередь отмечали его поразительную способ­ность владеть собой в любых обстоятельствах.

Альпинист должен быть требователен не только к себе, но и к товарищам, должен быть принципиальным, последовательным и — уметь идти до конца. Эти ка­чества особенно необходимы мастерам спорта, которые имеют право возглавлять сложные альпинистские экс­педиции. Михаил пока что был слишком молод, но вскоре и ему это предстояло.

ГРАН-ЖОРАС

В 1967 году в Шамони съехались сильнейшие аль­пинисты, представлявшие около 30 стран мира.

Нам, участникам сборов, объявили, что группам дается полная свобода в выборе вершин и маршрутов, а также в выборе пункта выхода на трассу.

— Давай попробуем Гран-Жорас,— предлагаю я Славе Онищенко.— Не говоря о сложности, само назва­ние ее, по-моему, звучит очень симпатично...

Слава  соглашается,   и  мы  идем  на   Гран-Жорас!

Последние три года Северная стена оставалась не­тронутой из-за труднодоступности ее снеговых и ледо­вых склонов. Но на нынешних сборах каждый стремится показать себя, что вполне понятно: необходима сен­сация, иначе никого не удивить. Поэтому многие устре­мились к этой вершине, и у выхода на Северную стену стояла очередь. Мы со Славой записались. Затем гор­ным трамвайчиком поднялись к хижине высотников, находящейся у подступов. В хижине гомон и гвалт. Все собираются выходить, но не выходит никто. Ис­панцы уже довольно давно вышли на трассу, поляки, чехи и японцы пока сидят. У японцев сорвался кто-то из членов группы, они вернулись обратно, но, как свойственно смелым и отважным людям, не отступают и собираются возобновить штурм, едва полегчает то­варищу, который отделался легким ушибом.

Через короткое время выходят на трассу поляки, но очень скоро возвращаются назад. Пристыженные неудачей, недовольно качают головами. Чехи в нере­шительности — они медлят, хотят посмотреть, как пой­дет дело у испанцев. Потом спрашивают нас:

— А вы? Что вы делаете?

— Мы ожидаем очереди.

— Сейчас наша очередь, если желаете, пойдемте вместе,— предлагают они.

Ожидание уже истрепало нам нервы. В горах можно ждать погоды, или выздоровления товарища, или услов­ного сигнала из главного лагеря, но ждать очереди, чтобы выйти на трассу,— это было для нас ново. Бес­смысленность ожидания усугублялась тем, что стояла прекрасная погода. Ведь погода в горах — это почти все, а где гарантия, что она еще продержится?..

Потому предложение чехов нас очень обрадовало.

Еще не вполне рассвело, когда мы шли по леднику. Чехов было четверо, нас двое. Выйдя к предвершин­ному гребню, мы посовещались, как идти дальше. Каж­дая группа предлагала свой путь. Мы со Славой считали более целесообразным идти справа, чехи — слева. Не придя к соглашению, мы расстались, и каждый пошел предпочтительным для него путем.

В горах прав тот, кто благополучно достигает цели. Мы пришли первыми к верхней стене и стали ждать чехов. Когда они добрались, мы дали им передохнуть и продолжили путь вместе. Вскоре начался голый лед. На нас были кошки,  и мы  шли быстро. Чехи снова отстали.

Пройдя наиболее опасный участок, мы подождали чехов. Однако, проявляя великодушие, мы явно теряли темп. Но что было делать! Чехи уступили нам очередь, избавили от нудного ожидания, и мы обязаны были ответить добром на добро. Посоветовавшись, мы реши­ли идти взаимодействующими связками. Так мы смогли бы продвигаться быстрее, но как «распределить» двоих на четверых? Их связка пошла первой и через корот­кое время «угостила» нас такими глыбами, что только держись!..

Несколько спокойных минут — и вдруг вижу, как один из чехов стал медленно скользить по льду вниз. Веревка натянулась до отказа. Нас спасли кошки. Уверенный в своей безопасности, я с силой дернул веревку и сумел остановить чеха. К счастью, у него оказались лишь поцарапаны лицо и руки.

Прошли и этот участок. Лед, кажется, остался по­зади. Начались скальные массивы. Передовая связка чехов продвигается вперед черепашьим шагом. Мы из­нываем от нетерпения. Надо сказать, они идут с умом, но темп! Их темп нас совершенно не устраивает.

Я предлагаю:

— Я пойду первым и для большей скорости возьму на себя и ваши веревки.

Соглашаются! Когда я прошел две веревки, один из чехов, Юра, сказал мне:

— Друзья, мы видим, что вы сильнее и мы вас попросту задерживаем. Говорили, что советским спорт­сменам не хватает опыта скалолазания. Это неправда. Ваша пара здесь лучшая, это признает каждый. Поэто­му идите вы первыми. Я уж не говорю ни о чем другом, этого требует элементарная справедливость.

Мы со Славой распрощались с чехами и бросились вперед. Вскоре сверху до нас донеслись чьи-то голоса. Это оказались испанцы. Они поднимаются, но как! Целый час преодолевают небольшой отрезок. Место очень плохое, неудобное. Над нами нависает похожая на верблюжий горб отрицательная стена. Чтобы очу­титься над ней, надо траверсировать вправо. Но этот путь довольно длинен.

Некоторое время мы ждали, пока пройдут испанцы. Потом, потеряв терпение, как по команде, двинулись вперед, в лоб штурмуя «верблюжий горб». Первым шел я. Поначалу шел хорошо, впрочем, и в дальнейшем было не очень трудно,— наверное, ожесточенные ожи­данием, которое так измотало нас, и от сильного воз­буждения мы мало реагировали на трудности и опас­ности. Вот еще несколько метров — и мы находим на стене веревки, в трещинах торчат ржавые крючья. Попадаются и сгнившие веревки — свидетельство того, что сравнительно недавно другие пытались одолеть стену этим путем. Пытались, но не сумели, потому что чем выше мы поднимаемся, тем меньше следов попы­ток, наконец веревки и крючья и вовсе исчезают. Види­мо, наши предшественники, терпя поражение, возвра­щались назад.