Андрей Орлов - Осень 93-го. Черные стены Белого дома

— Это я понимаю.

— А ты соображаешь, чем тебе это грозит? — серьезно спросил Русских.

— Да, понимаю, — задумчиво проговорил Андрей. — Но, если удастся установить линию прямой связи между Белым домом и Кремлем… Ты представляешь, что это будет? Мы же сможем упредить спонтанные действия как с той, так и с другой стороны! Не исключаю, что это может стать шагом к примирению!

— Верится в это мало! — без особого энтузиазма ответил Павел. — Они зашли во взаимных оскорблениях так далеко! Помнишь, Хас, делая известный жест рукой, намекал на пьянство Ельцина, а молодых реформаторов назвал «червяками». А пресс-секретарь Костиков с подачи Ельцина назвал Хасбулатова, Руцкого и их сторонников «кучкой экстремистов». Ты хочешь, чтобы они взяли эти слова обратно?

— Я на это и не рассчитываю. Просто прямая линия связи между Кремлем и Домом Советом, я надеюсь, поможет избежать кровопролития! — взволнованно сказал Андрей.

Павел только хмыкнул в ответ.

— Тебе пора бы уже стать циником. А ты все еще романтик!

На предварительную проработку вопросов, связанных с установлением прямой линии связи между Кремлем и Белым домом ушли сутки, и уже на следующий день Орлов вместе с Русских подготовили записку на имя Филатова. По их замыслу подписать ее должен был Степашин, только что назначенный первым заместителем министра безопасности. Сергей Вадимович в течение ряда лет сам был депутатом Верховного Совета, но после известного указа Ельцина снял с себя депутатские полномочия и вошел в команду президента, который тут же поставил его на высокий пост, сделав заместителем министра безопасности Голушко.

ДОКУМЕНТ: «Об установлении прямой линии телефонной связи с Домом Советов.

В целях оперативного принятия мер по предотвращению массовых беспорядков и экстремистских проявлений, могущих привести к кровопролитию, принятия экстренных мер по эвакуации пострадавших в ходе возможных столкновений в районе Дома Советов на Краснопрсснепской набережной предлагается:

1. Установить прямой закрытый канал телефонной связи между Домом Советов и Администрацией Президента Российской Федерации, для чего дать соответствующее поручение ФАПСИ (Старовойтов А. В.).

2. Направить в Дом Советов сотрудников Администрации Президента Российской Федерации Русских П.А. и Орлова А.П. для обеспечения функционирования указанного капала с соответствующими полномочиями.

3. Поручить министру внутренних дел Ерину В.Ф. обеспечить беспрепятственный доступ указанных сотрудников в Дом Советов.

Прошу рассмотреть…» (Из Записки первого заместителя министра безопасности С.В. Степашина руководителю Администрации Президента России С.А. Филатову)

У Степашина с Филатовым были очень хорошие отношения, они часто встречались, обменивались мнениями и даже дружили семьями. Мнение Степашина для руководителя Администрации могло стать достаточно убедительным в столь щепетильном вопросе. Теперь главная задача заключалась в том, чтобы убедить самого Сергея Вадимовича подписать записку. Был ли для него в этом риск вызвать недовольство президента, Андрей и Павел не знали. Но они отчетливо понимали в тот момент, что предлагаемая мера может стать спасительной соломинкой перед надвигающейся катастрофой.

Решаясь на этот шаг, Орлов и Русских совершенно не думали о той опасности, которой готовы были себя подвергнуть в случае принятия президентом их предложения. Оказаться в Белом доме, по существу, в качестве заложников, стать козлами отпущения в глазах осажденных в случае срыва переговоров, да и вообще выступать в роли представителя низвергнутого с точки зрения Верховного Совета президента — значило поставить себя в крайне трудное положение, при котором любая заваруха или вооруженное столкновение могло поставить крест не только на их присутствии в стане обороняющихся, но и привести к самому плачевному результату.

К Степашину они пошли вдвоем. Тот, совсем недавно перебравшийся в бывший кабинет Голушко, словно ждал их появления. Лицо у Сергея Вадимовича было не просто встревоженное, а крайне напряженное. Андрею и Павлу было известно, что он активно встречался со своими коллегами, в том числе с «той» стороны, агитировал их перестать упорствовать, поддержать конституционную реформу и готовится к новым выборам в парламент — будущую Государственную думу. Явно поддерживая Ельцина и активно выступая против Хасбулатова, он действовал при этом достаточно сдержанно, не прибегая к оскорбительным выпадам, сохраняя выдержку и достоинство.

Прочитав записку и задав несколько вопросов, связанных с организацией прямой линии связи, Степашин подписал се.

— Давайте попробуем. Не уверен, что они пойдут на это, по…

Сначала Андрей не понял, кого имеет в виду Степашин — Ельцина с Филатовым или Хасбулатова с Руцким. Но Сергей Вадимович сам разрешил эти сомнения:

— Я не уверен, что Хасбулатов согласится на такой вариант. Они же сами нагнетают обстановку. Но попробовать все-таки надо! — Он помолчал немного, затем спросил:

— Позвонить Филатову?

— Позвоните! — сказали Андрей и Павел в один голос.

Степашин быстро набрал номер спецсвязи. На том конце провода видно сразу сняли трубку.

— Сергей Александрович, тут у меня Орлов. Он предлагает одно дело, по-моему, стоящее… Да, связанное… Нет-нет, не по телефону. Я подписал записку. Он сейчас подойдет к вам. Или когда вы скажете. Хорошо. — И, положив трубку, продолжил, обращаясь с Андрею: —Давай, иди в Кремль. Сергей Александрович ждет.

Через пятнадцать минут записка была у Филатова. Тот пробежал се воспаленными от бессонных ночей глазами, едва заметно поморщился и тихо сказал:

— Оставляйте. Я согласую это с Борисом Николаевичем.

— А как я… — начал было Орлов.

— Как только будет решение, я вам позвоню. — По тону Андрей понял, что Филатов закончил разговор и больше его не задерживает.

ВОСПОМИНАНИЯ: «Наши люди работали в Белом доме, а я в Свято-Даниловом монастыре. Мы очень надеялись на Патриарха, но он, к сожалению, долго не мог принять решения. Когда они увидели наше слабое сопротивление — взяли мэрию и могли пойти на Центр.

Я даже не уверен, что мы могли бы удержать Кремль. В этот момент была растерянность, и никто не знал, что дальше делать… Мы с Лужковым должны были выступить на телевидении, поехали на Шаболовку, но там ничего не было готово. Прождали два часа. А время тогда было очень дорого!

Что касается попытки установить прямую линию связи с Белым домом, то я с самого начала не верил в это. Да и президент на это не пошел бы… Но Степашину удалось вытащить кое-кого из Белого дома. Он сыграл заметную роль. Конечно, были использованы не все возможности. Нужно было, чтобы два первых лица — Ельцин и Хасбулатов — договорились между собой…» (Из записей воспоминаний С.А. Филатова, 28 июня 2001 года.)