«Крот» в генеральских лампасах - Владимир Матвеевич Чиков
— Так вы будете называть агентов, которые остались еще в Америке?
И Топхэт начал сдавать их и тех, кого знал по документам в период своей работы в Центре. Первымон назвал агента «Дрона» [17] — офицера военно-морского флота США, затем подполковника «Вольфа» [18] — бывшего заместителя начальника отдела Вооруженных сил США, потом англичанина «Барда» [19], работавшего в Министерстве авиации Великобритании и занимавшегося разработкой ракетного оружия для британского флота.
Затем наступила небольшая пауза: он стал вспоминать, кого еще следовало бы раскрыть американцам. Вспомнив, он назвал дешифровальщика Агентства национальной безопасности США «Дарка» [20], англичанина «Марса»[21], американцев «Фроста»[22], «Горуна», «Гранта»[23] и «Беджера»[24]. Сделав опять паузу, он, не меняя тона, продолжал выдавать остальных советских нелегалов[25] и поддерживавших с ними контакт сотрудников[26] нью-йоркской резидентуры ГРУ, а на некоторых офицеров даже дал наводки, намекнув на возможность их вербовочной [27] разработки.
Сделав пометки на выданных им агентов, Джон Мори вскинул голову и долго, задумчиво смотрел на Топхэта, потом наконец произнес:
— Мы очень признательны вам, мистер Поляков, за ваши ценные сведения. То, что вы сделали для Америки, вызовет теперь полное доверие к вам и со стороны руководства ФБР. — Достав из нагрудного кармана толстую пачку долларов, он, положив ее на стол перед Топхэтом, изрек: — Вы заслужили этот гонорар на подарки для ваших друзей и товарищей в Советском Союзе. За заслуги перед моей страной мы готовы открыть долларовый счет на ваше имя, но ровно на такую сумму, чтобы это не повредило вашей безопасности.
Вдохновленный похвалой и высокой оценкой предательства, Топхэт поспешил порадовать американцев:
— Подождите, я раскрою вам еще одного успешного супернелегала — женщину. Но сделаю это по соображениям личной безопасности только перед отъездом из Нью-Йорка на последней нашей встрече… Что же касается открытия счета в банке на мое имя, то не надо этого делать. Однажды я уже говорил вам, что сотрудничаю с вами не по материальным, а по идейным соображениям. А вот подарки для друзей и моих товарищей в Москве стоило бы приобрести, но покупать их должен кто-то из вашей вспомогательной службы. Если же займусь этим я, то не удержусь, чтобы не купить что-то дорогостоящее, и тем самым навлеку на себя подозрение сотрудников нашей резидентуры. Провозить же в Советский Союз крупные суммы долларов еще более рискованно. Поэтому было бы лучше, если бы вы, мистер Джон, поручили бы кому-то из вашей хозяйственной службы подготовить мне какие-то подарки, а я в Москве распределю их, кому что следует. Так оно будет безопаснее.
Расчет Полякова оказался правильным.
— А что бы вы хотели из подарков иметь? Допустим, для своих близких? И что для тех, кто может способствовать росту вашей служебной карьеры?
Поляков сначала пожал плечами, потом сказал:
— Желательно что-нибудь из недорогих подарков, каких у нас в России нет. Например, шариковых ручек и различных зажигалок для простых офицеров. Генералам и адмиралам можно было бы подарить кинокамеры «Кейстон» или фотоаппараты «Роллефлекс». Ну а для их жен — золотые серьги со вставками из жемчуга или сапфира. Или что-нибудь из хрусталя французской фирмы «Лалик». И если будет для вас не обременительно, — заулыбался он, — то купите тройку женских золотых часов марки «Ле Культр» или «Лонжин».
И хотя не надо было ничего записывать, поскольку их беседа проходила под тайной техникой подслушивания, Джон Мори делал пометки в своем блокнотике. Закончив записывать, он спросил у Топхэта:
— А как вы сможете провезти все это через таможенный контроль на советской границе?
— Это будет уже моя забота! — твердо ответил ему Топхэт. — Не беспокойтесь, я всегда делаю все профессионально и надежно.
Джон несколько секунд молча смотрел на него спокойными глазами, потом тихо произнес:
— Имейте в виду, у нас в отношении вас — большие планы. Мы заинтересованы в том, чтобы вы работали у нас, в Нью-Йорке или в Вашингтоне, на постоянной основе. Но для этого, как я уже говорил однажды, необходимо получить американское гражданство. Поверьте, мы умеем ценить талант русских и готовы за это хорошо платить. Вы могли бы стать у нас одним из советников директора ФБР по Советскому Союзу. И если вы согласитесь стать им, тогда, действительно, весь свободный мир Америки будет лежать у ваших ног. Тем более что вы сами не раз подчеркивали, что не хотели бы жить при коммунизме, что коммунизм — это опасность для всей цивилизации.
— Вот поэтому я и удивляюсь, — подхватил Топхэт, — что вы, американцы, хоть и богатейшая нация в мире, но почему-то продолжаете мириться с коммунизмом и соглашаетесь на установление с Советским Союзом политики мирного сосуществования.
— А вот тут вы не правы, мистер Поляков. Мы прекрасно понимаем, что мирное сосуществование и разрядка — это сказочка для дураков. И если вы согласитесь работать у нас, то об этих сказочках сразу забудете и все поймете. Наше политическое кредо — чем хуже все складывается в Советском Союзе, тем лучше. А священная задача США — была, есть и будет — борьба с коммунизмом. И раз уж вы разделяете нашу политическую линию, то надо вам работать вместе с нами, в США. Мы дадим вам особняк, секретаршу, машину, откроем счет в банке. Будете жить как в раю…
По спине Топхэта пробежал легкий озноб, на лице появилась испарина, он достал платок, вытер ее и сказал:
— Дайте мне время подумать до следующей встречи.
Глаза американца зажглись ласковым блеском:
— А чего тут думать, надо соглашаться! За нас с вами всегда есть кому подумать. Соглашайтесь, чего уж тут.
Топхэт отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
Джон внимательно посмотрел на Полякова, поднялся из-за стола и, постучав пальцем по часам на руке, сказал:
— Ладно. Давайте не будем отнимать друг у друга времени больше, чем положено. — Потом оптимистично добавил: — Разговор о возможности нашей совместной работы в центральном аппарате ФБР продолжим на следующей встрече — 29 марта в это же время.
Поляков тоже поднялся и, озабоченный предложением фэбээровца, молча направился к выходу из явочного номера отеля…
Суббота, 3 февраля, Вашингтон, штаб-квартира ФБР
Войдя в кабинет полковника Нолана, Джон Мори сел не за рабочий стол, как обычно, а в большое мягкое кресло, стоявшее у окна.
— Вот теперь, мистер Мори, я поздравляю вас! — с гордостью произнес начальник отдела ФБР.
— С чем именно? — удивился Джон.
