Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули
Император Николай II утвердил как общий план Алексеева, так и частный план Брусилова, соединив их в едином стратегическом замысле по разгрому противника. Результатом совещания была царская директива, доведенная до командования Алексеевым: «Государь Император, утвердив 11-го апреля журнал совещания, состоявшегося 1 апреля подлинным председательством Его Величества, повелел: 1) Общая цель предстоящих действий наших армий — переход в наступление и атака германо-австрийских войск. 2) Главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью»[125].
Мнение Императора Николая II как Верховного Главнокомандующего было решающим. Генерал Н. И. Иванов, категорически не согласный с планом Брусилова, пошёл к Царю с просьбой отменить план наступления. Деникин вспоминал: «Генерал Иванов после окончания совета пошёл к Государю и со слезами на глазах умолял его не допустить Брусилова, так как войска переутомлены и все кончится катастрофой. Царь отказался менять планы».
Подготовка к предстоящей операции была проведена русским командованием с особой тщательностью и в строжайшей тайне. Готовя прорыв фронта противника, генерал Брусилов требовал массового привлечения авиации. Русские лётчики сумели сфотографировать все вражеские позиции, что позволило затем артиллерии в течение нескольких часов подавить огневые точки австрийцев и немцев. Широко готовилось и применение бомбардировочной авиации. Бомбардировщики «Илья Муромец» объединялись в специальные звенья из 2–4 машин для поражения особо важных целей и шли в полет только в сопровождении истребителей. Истребители были теперь снабжены встроенным бортовым оружием[126].
В тылу Брусилов проводил тренировки по взятию вражеских окопов. Он понял всю несуразность лобовых неподготовленных атак, стоивших русским войскам большой крови.
На рассвете 22-го мая 1916 года мощная канонада возвестила о начале русского наступления на Юго-Западном фронте, вошедшего в историю как «Брусиловский прорыв». Вслед за блестящей артподготовкой, первыми в прорыв пошли армии генералов Лечицкого и Сахарова, 23 мая их поддержала армия Каледина. Начавшееся наступление было полной неожиданностью для противника.
Оборона противника была мощной: он трудился над ней в течение 9 месяцев. Она состояла из двух-трех позиций, удалённых одна от другой на 3–5 км. Позиции были сильно укреплены колючей проволокой, бетонированными бойницами, стальными щитами. Все окопы были обильно снабжены пулеметами, траншейными пушками, бомбометами, минометами и ручными бомбами.
На ковельском и владимир-волынском направлениях противник потерпел сокрушительное поражение и отступал по всему фронту. Вражеская оборона была прорвана и на луцком направлении. 25 мая части генерала Деникина ворвались в Луцк. Противник потерял 82 000 человек убитыми, 45 000 пленными, 66 орудий, 71 миномет, 150 пулеметов. Наши потери составили около 34 000 человек убитыми и ранеными[127].
Австро-венгерские армии эрцгерцога Карла и генерала Пфланцера были полностью уничтожены. Русские овладели Буковиной, частью Южной Галиции, достигли горных хребтов Карпат. Это был ошеломляющий успех. К 1 июня по всему фронту шли упорные бои. На помощь австрийцам поспешили немцы, но и они не смогли остановить русского наступления.
4-го июля русские войска форсировали Прут, а 5-го вышли к Черновицам. «Это был один из самых наисильнейших кризисов на Восточном фронте», — признавал впоследствии немецкий генерал Людендорф. Гинденбург и Конрад срочно направили немецкого генерала Линзенгена на помощь австрийцам. Он должен был нанести контрудар во фланг Юго-Западного фронта совместно с австрийским эрцгерцогом Карлом. Однако, несмотря на бешеную контратаку, противник был отброшен и разбит.
Ошеломляющий успех наступления был неожиданностью и для самого Брусилова, и у него не было достаточно сил, чтобы его развить. К тому же, в ходе наступления в очередной раз проявилась главная отрицательная черта генерала Брусилова — чрезмерное честолюбие и неразборчивость в средствах. Отталкивающим свойством Брусилова было также его равнодушное отношение к чужим жизням, готовность жертвовать ими во имя собственных интересов.
Не имея достаточных резервов, увлекшись успехом, Брусилов поставил своей задачей непременное взятие Ковеля. Между тем противник разгадал его стратегический замысел и перебросил туда большое количество войск. Три русские армии безуспешно штурмовали Ковель, неся большие потери.
Попытки овладеть Ковелем продолжались Брусиловым до ноября месяца, но ничего, кроме еще больших потерь, они не принесли. Ставка указывала Брусилову на необходимость смены направления удара с Ковельского в Лесистые Карпаты, но Брусилов, «не считаясь ни с потерями, ни со складывающейся обстановкой, всякий раз принимал решение наступать на Ковель»[128].
Наконец, Николай II лично вмешался ход битвы и приказал прекратить ненужное кровопролитие.
Николай II писал об этом Императрице в письме от 21 сентября 1916 года: «Я велел Алексееву приказать Брусилову остановить наши безнадежные атаки, чтоб потом снять гвардию и часть других войск с передовых позиций, дать им время отдохнуть и получить пополнения. Нам надо наступать около Галича и южнее у Дорна Ватры, чтоб помочь румынам и перейти Карпаты до начала зимы»[129].
27-го сентября Ставка приказала прекратить наступление, которое стало самым крупным наступлением Первой мировой войны. Тактические результаты его были огромны: противник потерял свыше 1,5 млн человек убитыми и раненными, 272 000 пленными, 312 артиллерийских орудий, 1795 пулеметов, 448 минометов, от противника была очищена территория в 2000 кв. км[130]. Таких результатов не достигала ни одна наступательная операция союзников за весь ход войны.
Несмотря на большие потери, русская армия продемонстрировала не только свою способность к наступлению, но и мощь русской военной промышленности. «Снарядный голод» был преодолен, артиллерийская подготовка была на высоком уровне.
Неудачи 1916 года тяжело сказывались на экономике Германии и Австро-Венгрии. В Германии неуклонно снижалось производство вооружения, армия была истощена. Население, в силу больших неурожаев, голодало. Моральный дух в войсках неуклонно снижался. Германская армия, германский народ ценой невероятного перенапряжения сил на фронте и в тылу продолжали упорно сражаться и повышать производительность труда, но это стоило им тысячей жизней от ран и истощения. Сам кайзер постоянно работал, руководя огромными фронтами. Перспектива была мрачной: кроме несломленных врагов, наращивавших с каждым днем свой потенциал, на горизонте маячила тень вступления в войну США, с их огромным потенциалом.
Германское военное руководство понимало, что во избежание катастрофы необходима передышка или выход
