Ксения Кривошеина - Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней
Из-за последовавших затем политических акций регулярные занятия на курсах начались лишь с 7 декабря. В результате разыгравшихся событий слушательницы Бестужевских курсов по ходатайству совета профессоров сдавали государственные экзамены при университете. После учебной забастовки 26 января 1911 года многие курсистки были арестованы или исключены; посещаемость занятий резко упала, а на философском отделении учебный процесс и вовсе прекратился.
На протяжении всего 1910 года Лиза продолжала встречаться со своими старыми подругами по политическому кружку. Даже после распада организации в целом, после перехода в другие учебные заведения они продолжали общение. В июне 1910 года после студенческих беспорядков была арестована Т. Неслуховская, через несколько месяцев заключения она была отпущена домой на поруки. Никто из подруг не осмелился приходить в гости к поднадзорной, и только Лиза регулярно навещала Неслуховскую до суда и отъезда из Петербурга. Смелость и преданность друзьям остались ее главными качествами на всю жизнь.
К моменту этих событий Елизавета все реже посещала занятия, она с головой окунулась в мир искусства и религиозной философии. В результате она вообще перестала посещать курсы. Во всяком случае, экзамены за третий и четвертый семестры 1910/11 года она не сдавала, и с 1 сентября 1911 года была официально отчислена с Бестужевских курсов.
* * *Можно смело сказать, что духовный путь Елизаветы, будущей м. Марии, начавшийся в бурные годы начала XX века, целиком отразился на ее биографии. Какими только фарватерами ни шел ее нагруженный корабль, в какие опасные штормы ни попадал, терпел крушения и чудом, несмотря ни на что, спасался! Ее будущий единомышленник и соратник Николай Бердяев очень точно определил: «М[ать] Мария была одной из самых замечательных и одаренных русских женщин. Она характерна для своей эпохи и отражала самые характерные ее течения. Она была новой душой. Она была поэт, революционер и религиозный деятель. <…> Она не приняла революции в большевистской форме. Она прошла через русский культурный ренессанс начала века, через русскую поэзию эпохи символистов, была близка с А. Блоком, ей свойственно было беспокойство той эпохи. Но в душе матери Марии отразились также религиозные искания и течения эпохи. Она была вольнослушательницей петербургской духовной академии»[23].
В эмиграции, в Париже, в Свято-Сергиевском Богословском институте Елизавета Юрьевна встретится с теми, ради кого она покинула Бестужевские курсы и перешла в петербургское Религиозно-философское общество (духовную академию РФО). Можно только удивляться, сколь странными путями шло возмужание ее души, как странно сочеталась революционность с христианской поэзией и живописью, страстность натуры с нежностью, любовью к природе и религиозной философии…
На одну из лекций, которую читал Н. Бердяев, ее привела подруга-«бестужевка». После доклада ей очень захотелось с ним поговорить, но он был окружен плотной толпой молодежи. Их знакомство состоялось позднее. Так она стала вольнослушательницей РФО. На собраниях выступали люди самые разные, велись дискуссии и обсуждения: философы, священники, журналисты, политики, литераторы, теософы (В. В. Розанов, Д. С. Мережковский, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, A. Ф. Керенский, А. В. Карташев, А. А. Блок, Вяч. Иванов, П. Б. Струве, Н. О. Лосский и др.). Общество возникло в 1907 году и просуществовало до 1917-го.
Духовным основателем и председателем РФО был Сергей Николаевич Булгаков – будущий отец Сергий, создатель гностического учения о Софии и Богочеловечестве, о мире и его истории как воссоединении с Богом. В 1925 году в Париже он станет одним из основателей знаменитой богословской «парижской школы», а пока в монографиях «Философия хозяйства» (1912) и главным образом «Свет Невечерний» он намечает основы собственного учения, идущего в русле софиологии Владимира Соловьева и Флоренского. В 1910 году он целиком переходит от лекций и статей на темы религии к оригинальным философским разработкам. Нет сомнения, что Елизавета не только прочла вышедшую в 1911 г. книгу С. Булгакова «Два града», но и попыталась ее осмыслить.
За десять лет своего существования РФО стало по-настоящему массовым и насчитывало ко времени его упразднения в 1917 году более 1800 человек слушателей. Впечатляет и количество проведенных им заседаний, докладов и выступлений – порядка ста двадцати.
Из воспоминаний Елизаветы Юрьевны можно представить обстановку этой духовной академии: «Все, кто здесь был, могли не только попросить слово и выступить с докладом, но споры и обсуждения продолжались и потом. Мы устраивали чаепитие, до хрипоты доказывали истину, часто к нам присоединялись и профессора, знаменитые ораторы. В перерывах между лекциями споры продолжались в “кулуарах”».
Лиза уже не застала отцов-основателей, многие из них к этому времени перессорились между собой, но в секции по изучению христианства, руководимой Вяч. Ивановым, она слушала доклады по философии религии, где ставились такие вопросы, как «сущность религии», «бытие Бога», «идея личности». Слушателями были в основном молодые люди самого разного толка, от рабочих, сектантов, “бестужевок” до старообрядцев и слушателей “народного университета”. После 1920 годы споры “кто прав, а кто виноват” перенеслись в эмиграцию, но противники были помечены уже тогда на заседаниях РФО, когда, по воспоминаниям Бердяева, «главным врагом русской общественности Мережковский провозгласил славянофильский национализм и «зоологический патриотизм”, назвав “врагов” поименно (С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, В. Ф. Эрн, свящ. П. Флоренский)».
Мировоззренческие дискуссии никогда не приводили к нахождению истины. Чаще всего оппоненты оставались при своем мнении. Уже после двух месяцев работы РФО Блок довольно резко отозвался об этом объединении, назвав его «болтовней» и «словесным кафешантаном». «…Они говорят о Боге, о том, о чем можно только плакать одному, шептать вдвоем, а они занимаются этим при обилии электрического света; и это – тоже потеря стыда, потеря реальности…»[24] На самом деле нужно посмотреть правде в глаза: «…на улице – ветер, проститутки мерзнут, люди голодают, людей вешают, а в стране реакция, а в России – жить трудно, холодно, мерзко»[25].
Остается только сказать, что дискуссия продолжила извечную традицию русских размышлений о «социальном христианстве», о том, чему все-таки учит христианство, – спасению души или общественному деланию. Выбор этот встанет перед м. Марией в Париже, она выберет активное деянье, милость сердца к ближнему и дальнему, слова поддержки падшему и больному.
* * *Внезапное решение Елизаветы принять предложение руки и сердца Дмитрия Кузьмина-Караваева поразило всех. Они были мало знакомы, по некоторым сведениям, их представил на одном из литературных вечеров свояк Дмитрия поэт Николай Гумилев. По другим рассказам, их встреча произошла в доме у художницы Надежды Войтинской[26]. В 1908 году она вернулась из заграничной поездки, полная свежих впечатлений, почти сразу стала работать для известного журнала «Аполлон», принимала участие в его оформлении, сделала несколько заказных портретов известных деятелей искусства: М. Добужинского, А. Бенуа, М. Кузмина и других.
Встреча Лизы с Войтинской была во многом судьбоносной. Профессиональный рисовальщик, прожившая долгое время в Европе, не только делилась впечатлениями, но и приглашала начинающую художницу к себе в мастерскую. Здесь собирались писатели, критики, художники – Анна Ахматова, К. Сомов, М. Волошин, С. Грузенберг, Аким Волынский, балерина Карсавина, Николай Кульбин… Сама Войтинская на протяжении нескольких лет занималась литографией в частных студиях Берлина и Парижа, была в курсе новейших направлений современного западного искусства, рисовала в студии Родена, посещала выставки парижских салонов. Два раза в год она устраивала в своем ателье выставки, на которые приходили друзья, одним из них был и Дмитрий Кузьмин-Караваев. Так завязались у Лизы не только первые художественные контакты с миром искусства, но и знакомство с будущем мужем.
Д. В. Кузьмин-Караваев принадлежал к старинному дворянскому роду из Тверской губернии, уходящему корнями в XIII век. Отец его, В. Д. Кузьмин-Караваев, был известным писателем, профессором уголовного права и политическим деятелем. Дмитрий Владимирович родился 17 мая 1886 года. С раннего детства его формировала атмосфера дома: в семье господствовал культ Вл. Соловьева и парил аромат довольно «прогрессивных» идей.
Еще в гимназии, как отмечено в его аттестате зрелости, он «любознательность обнаружил особую к изучению истории и русской словесности». В 1904 году поступил на юридический факультет Петербургского университета, который окончил в октябре 1909 года. Политические брожения тех лет не обошли и его; как последовательный продолжатель отцовских идей, он страстно увлекался социал-демократическим движением, принимал участие в митингах и сходках. При первом же знакомстве с Елизаветой он рассказал ей, что за свои убеждения, он и трое его товарищей были судимы профессорским дисциплинарным судом, но «мы были блестящими студентами и нас отпустили восвояси». Хотя на самом деле история была куда серьезней. Под влиянием отца, депутата Государственной думы, члена партии демократических реформ, Дмитрий вступил в партию социалистов-революционеров. Большевики сразу же определили его в связного. Некоторое время он перевозил нелегальную литературу, встречался на тайных квартирах с товарищами из других городов. Был пойман, судим. Вызволил отец. После 1906 года Дмитрий разочаровался в подпольной работе, вышел из партии. Но «товарищи» долго его преследовали, угрожали и шантажировали.
