Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина
Так же осторожен был Андропов и в политической сфере. Становилось все труднее игнорировать критику, раздающуюся даже со стороны «друзей», о крайней недемократичности выборов. Аргумент о том, что у нас лишь «одна партия», которая выражает интересы всего народа, а посему в бюллетене лишь один кандидат, проходил уже не так гладко. Неожиданно для членов политбюро в октябре 1983 года больной Андропов направил записку, в которой предложил рассмотреть возможность расширения некоторых «демократических процедур» на предстоящих выборах в Верховный Совет СССР. Но это «расширение», по мысли автора записки, было очень осторожным и ограниченным. Фактически генсек посоветовал «не замыкаться на должностном принципе при выдвижении кандидатов». Долгие годы существовала такая уродливая практика. Депутатами были члены политбюро и секретари ЦК, министры, секретари республиканских и областных комитетов партии, директора крупных комбинатов, фабрик, командующие военными округами, секретари союзов писателей, композиторов, художников и т. д. Верховный Совет для антуража разбавляли некоторым количеством рабочих, колхозников, врачей, учителей и т. д. Все расписывалось заранее, до «выборов», до мелочей. По сути, Верховный Совет СССР задолго до «выборов» формировался на Старой площади в комплексе зданий ЦК.
Андропов предложил выдвигать не только по сложившемуся партийному трафарету, но и замечать «интересных», «заметных» людей, «проводников линии партии в народе». Предложил, чтобы в высшем органе власти (сугубо формальном) были представлены и народы-изгои: немцы, крымские татары, ингуши и т. д.{856}.
Конечно, эти «нововведения» не затрагивали основ постыдной системы «выборов», но означали, что руководство начало размышлять, как придать большую респектабельность советским институтам власти.
Таким был Андропов: осторожным, осмотрительным, я бы даже сказал, «бдительным» во всех экономических, социальных, политических и идеологических вопросах. Некоторые его шаги, направленные на «улучшение» различных сфер жизни общества, были фактически бюрократической имитацией движения и поиска. Ортодоксальность мышления не позволяла главе партии и государства решиться на кардинальное реформирование системы. Этого генсек просто не мог допустить. Он не уставал повторять, что «будущее за социализмом»{857}.
Где Андропов не колебался, так это в своей родной сфере. Практически любые предложения Комитета государственной безопасности встречали у Андропова полную поддержку. Так, находясь уже в больнице, в ноябре 1983 года согласился с обсуждением на политбюро вопроса «О мерах по разоблачению подрывной деятельности зарубежных центров украинских националистов». Постановление высшей партийной коллегии определило, например, целую программу борьбы с так называемым «Антибольшевистским блоком народов» Я. Стецко, рекомендовало «вносить в среду националистов раздоры»{858}. Полицейские, «шпионские», контрразведывательные вопросы по-прежнему были одной из любимых услад «ленинского политбюро». Оно могло, например, по представлению Громыко и Чебрикова подробно и долго обсуждать, как ужесточить выдачу виз американским гражданам, решающим поехать в СССР; как больше «прищучивать» дипломатов США за нарушение правил движения и парковки; каким образом снижать значение протокольных мероприятий, проводимых американским посольством в Москве{859}.
Все эти, казалось бы, частные детали деятельности «суперправительства» тем не менее ярко показывают догматическую ограниченность высшего руководства СССР классовыми рамками и стереотипами.
Андропов не упускал случая использовать идеологическое оружие против своего главного противника – «империализма США». Порой это было неуклюже, прямолинейно, примитивно. Но иногда удавалось осуществить «акцию» даже с долей интеллектуального изящества.
В начале 1983 года Андропов, просматривая, как обычно, почту: шифротелеграммы, обзоры прессы, доклады с мест и из-за рубежа, на одной из бумаг сделал знаменательную пометку: «О предстоящем, грядущем 2000 годе стоит подумать уже сейчас». Помощники, референты, отдел пропаганды, науки ухватились за идею. При умелом использовании общечеловеческого звучания она могла дать немалые идеологические дивиденды. Над документом работали долго и тщательно. Наконец, в октябре 1983 года политбюро обсудило необычный вопрос: «Об инициативе советского государства в связи с предстоящим вступлением человечества в третье тысячелетие». Образовали даже специальную Комиссию во главе с К.У Черненко, куда вошли М.С. Горбачев, ГА. Алиев, другие члены политбюро. Решили выступить с инициативой в ООН о принятии подготовленного в Москве проекта декларации «Мир, прогресс и процветание человечества» (программа международного сообщества наций на 1985–2000 годы).
В постановлении не скупились на возвышенные слова: «Декларация» может стать «манифестом XXI века», на основе которого возможно усилить борьбу с угрозой ядерной войны, экологическими опасностями, нищетой, голодом, болезнями…
Рассчитывали, что социалистическая страна, что символично, способна предвосхитить надвигающееся грядущее, указать народам «траекторию» движения в будущее. Естественно, в завуалированной форме делался намек на «прогрессивные тенденции», которые несут в себе страны, избавившиеся от эксплуатации человека человеком.
Конечно, этот амбициозный проект не мог быть принят мировым сообществом и реализован. Кто стал бы слушать «наставления» государства, ведущего грязную войну в Афганистане, поддерживающего международные террористические организации, использующего психлечебницы для усмирения инакомыслящих, не способного честно признать все детали гибели южнокорейского лайнера над Японским морем?
…Один мудрец построил две церкви.
– Зачем тебе понадобились две церкви рядом? – спросили мудреца.
– Затем, чтобы в одну церковь ходить, а в другую – не ходить…
Политбюро не допускало двух «церквей». У него был лишь один храм – ленинский. И оно не отказалось от мысли, что за порогом XXI века человечество будет ходить только в храм коммунистический. Хотя для многих уже было ясно, что надежды эти – эфемерны.
Символ «эры» Андропова
Каждый исторический отрезок пути движения в будущее имеет свои символы.
Люди любят изучать историю по времени правления царей, императоров, президентов, вождей. Советская «дистанция» мечена знаками семи коммунистических «вождей». В каком-то смысле это были для людей, «подданных», локальные «эпохи», «эры». Каждая из них откладывалась в памяти несколькими (иногда многими или, наоборот, немногими) характерными свершениями, вехами, изломами человеческих судеб. А иногда просто очень памятными событиями. Ленин для советских людей всегда был «вождем Октября», «основателем первого в мире социалистического государства», инициатором отчаянной попытки зажечь пожар «мировой революции». В сталинском реестре самые рельефные шрамы – чудовищная коллективизация, большой террор, Великая Отечественная война и атомная бомба. Хрущев памятен людям своим сенсационным, потрясающим XX съездом, «кукурузой», совнархозами. И так – каждый советский вождь чем-то памятен: тем, что во время его правления произошло нечто, играющее символическую, мистическую роль.
