Владимир Голяховский - Это Америка

Александрия

Он правил силой деспотизма,Он только так умел и мог,Но он культуру элинизмаПринес из Греции в Восток.Его карят за истерию,За бешеный величья нрав,Но основав Александрию,Он на века остался прав.На смертном ложе холодея,Он в ней хотел найти покой.Достался город Птолемею,Он прах царя привез с собой.Ему воздвигнул он гробницу,Какой еще не видел свет,И люди шли туда — дивитьсяНадгробью гения побед.Светил маяк Александрийский,Стекались в город все дары,И вез корабль финикийскийВ него восточные ковры.Туда стремились все за знаньем —Ученый римлянин и грек,Читать папирусов собраньеВ царице всех библиотек.Не ней другой царицы славаГремела притчей всех времен —Там Цезарь, властелин державы,Был Клеопатрою пленен.Александрийского секретаТам было множество чудес,Весь город был как чудо света,Пока он в море не исчез.Я посетил его руины,Бродил по царственным местам,Александрии дух старинныйУ моря чудился мне там.Афины — Рим — Александрия —Славнейшая из всех триад..Его карят за истерию,А он воздвиг великий град.

Первая любовь

Какая вонь, какая грязьНа улицах Флоренции,Он в храм вошел, перекрестясь,И встал спиной к Винченции.Там было дымно от свечейИ душно от их гари,Но от не отводил очейОт Беатриче Портинари.Он приковался волшебствомК девчонке в красном платье,И ей молился под крестом,Не глядя на распятье.Что было в ней, какой магнитЗвезды на небосклоне?В такой совсем простой на вид —Его живой Мадонне.Он не задумывался, онМечтал о взгляде встречном;И первым чувством поражен,Он знал — оно навечно.Ему и ей по девять лет,И сквозь молитвы лепет,Он богу дал в тот миг обетСберечь свой юный трепет.С Палаццо Векия в тишиПробили семь куранты..Отец шепнул ему: — Пошли.Пора к обеду, Данте.

Río de la Plata

He мечтал я, что буду когда — тоПлыть по водам широкой ла Платы,И увижу могучий простор,Где сражался el Conquistador;Но теперь я с историей рядом,И скользят перед мысленным взглядом,Каравеллы испанских флотилий,Будто их из веков возвратили;Серебром и добычею пьяны,По порогам опасной Параны,Добирались испанцы до устьяУругвайского захолустья;Там, на отдыхе, брызги ла ПлатыОсвежали их тяжкие латы,Но индейцы коварной толпойУбивали пришельцев порой,И горели ночами костры —Канибальские шли там пиры.Я смотрю сквозь века на ла Плату,На кастильского дона расплату,Слышу дикие крики окрест —Был тяжел католический крест,Мир открытий был полон тревог,И жесток был туземный божок.Но на радость и жадность к наживе,Флаг испанский являлся в заливе,Каравеллы, уставши в морях,Там качались на якорях;Те, кто выжили, — стали богаты,Покидали просторы ла Платы,Загрузив серебром корабли,Растворялись в туманной дали.Провожаю их мысленным взглядом —Проплывает история рядом..Не мечтал я, что буду когда — тоПлыть за нею по водам ла Платы.

Мужская седина

Ты спрашиваешь, что причиной,Что я так рано поседел? —Мужчина должен быть мужчиной,Ответственность — его удел.Пред ранней старостью в испугеСмешно мужчине унывать —Чтоб мир в подарок дать подруге,Мужчина должен мир создать.Кто этой чести удостоен,Тот и отмечен сединой;Мир на мужских костях построен,Омытых женскою слезой.Всю тяжесть жизни неделимоМужчина дожен брать один,И седину своей любимойКупить ценой своих седин.

Вернись в Сорренто

(название популярной песни)

Когда бросишь на прошлое взгляд,Там счастливые были моментыЗанесли тридцать лет нас назадЭмигрантские ветры в Сорренто.Нам с женою приятный сюрпризМежду будними днями пустыми,В ожиданье в Америку виз,Как бесправные, жили мы в Риме.Покидая Советский Союз,Мы теряли там все, что имели;Коммунизма стряхнули мы грузИ без денег томились в безделье.А вокруг все места хороши;И собрались мы в город Сорренто,Как когда-то давно, на гроши,Когда юные были студенты.Нас манила романтика слов,Сладкозвучие новых названий;По прошествии многих годовНе забыть вдохновенных скитаний.Юг Италии — сладостный звук,О, Сорренто, Неаполь, Помпеи!..Право, стоили нищенских мукТе культурные наши затеи.Перед нами Везувий — старикНад заливом стоял величаво,Представлялся нам страшный тот миг,Как Помпею разрушил он лавой…Итальянский пейзаж нас вскружил,Мы восторги впивали по капле,Там, где Ленин нахлебником Горького жил,Мы гуляли по острову Капри.Серебристая зелень олив,Золотистый отлив винограда,Соррентийский чудесный мотив —Все нам в душу вливало отраду.Но…Очарованным странником жизнь не прожить.Много лет мы в Америке бились,Чтобы место под солнцем ее заслужить,И трудом своего мы добились.Мы вернулись в Сорренто на несколько дней;За решеткой старинной усадьбыМы отметили скромно большой юбилей —Золотой юбилей нашей свадьбы.Я признаюсь, друзья, без прикрас:Во всех Лондонах, Римах, ПарижахВырос наш туристический класс,Ну, а сами мы стали пониже.Оседают у нас позвонки,Наши косточки ноют повсюду,И уже раздаются звонки,Сами знаете, братцы, откуда.А в Сорренто — веселье и смех,Всюду яркие толпы туристов,Юг Италии манит их всех,И напор их восторгов неистовМы старались вписаться в людской антураж,И порой это нам удавалось;Но тяжел прожитой нашей жизни багаж —Для восторгов души не осталось.Мы бросали на прошлое взгляд,Там счастливые были моменты;Ветры жизни опять принесли нас назадМы вернулись к тебе, Сорренто.

Ровесникам