Владимир Голяховский - Это Америка

— О боже мой!..

Алеша понял ее ужас, до боли сжал руку Лили, и у него невольно вырвалось:

— Не может быть! Это же Америка!..

В 8:46 «Боинг» врезался в Северную башню[150].

Послесловие

При расчистке руин Мирового центра торговли находили чудом сохранившиеся предметы собственности людей. Нашли и обгоревшие стихи. Говорят, что рукописи не сгорают.

Жрец огня

Пылали деревья, валясь от пожара,И воздух взрывался от дыма и жара.Огонь разгорался в лесу полосой,Огонь надвигался сплошною стеной.И звери бежали, и птицы летели,И гибли в огне, кто спастись не сумели;И вместе со всеми гнал ужас и страхДвуногих зверей на дрожащих ногах.Бежали они, на бегу подвывая,И падали, факелом ярким сгорая,А мимо другие неслись, задрожав,Пеле спаслись, до реки добежав…Огонь затухал и пожар прекратился,У берега лес догоравший дымился;Двуногие сбились у края толпой,Боясь проходить раскаленной тропой.Они озирались, считая потери,Но их окружали лишь хищные звери,И было опасно ступить даже шаг —За ними огонь, а пред ними их враг.Стояли, дрожали, увидев соседей —В воде затаившихся львов и медведей;И грозно рычал над водой, озверев,Готовый наброситься спасшийся лев.Как быть, где спасаться?.. Один догадалсяИ робко к затухшему лесу подался.Зеленая ветвь на огне там горела,С одной стороны она пламенем тлела,Но быстро заметил двуногий храбрец,Что все зеленел ее ближний конец.Как жутко и страшно казалось героюТой тлеющей ветки коснуться рукою!Но он этот ужас в себе превозмогИ выхватил ветвь за ее черенок.И глаз не сводило двуногое племя,Забыв о врагах и о смерти на время.Они сознавали, молчанье храня,Что первый из них не боялся огня.А он замахнулся на зверя и гордоВдруг бросил огонь прямо в львиную морду.И лев, огрызаясь, попятился в реку..Так зверь в первый раз уступил Человеку.

Начало

Кремневый нож в руке сжимая,Медвежьей шкурою покрыт,Бежал он, отдыха не зная,Весь день по следу тех копыт.А ветер выл в степи холодной,И дождь безжалостно хлестал;Он был усталый и голодный,Но след бизоний не терял.И вот, звериный чуя запах,Увидел он издалека,Как горный лев, привстав на лапах,Готов был прыгнуть на быка.От нападения кругамиСкача на склоне по кустам,Бизон проткнул врага рогамиИ вверх подбросил к небесам.Зверь был прекрасен, он сердитоХрапел и тяжело дышал,Он землю острым рыл копытомИ шею круто выгибал.И, кроясь в ямах по засадам,Он полз к нему за пядью пядь.Бизон стоял почти что рядом,Он мог рукой его достать.Взрывались громом в небе тучи,Метались тени полосой,И любовался он могучейЗвериной дикой красотой.Еще дикарь, еще безбожник,Он вдохновенье ощутил —В тот миг родился в нем художникИ нож он в зверя не вонзил.Неясных чувств томящей безднойОн был впервые поглощен…И на стене скалы отвеснойЧерты бизона выбил он.

Прерванная мысль

Под римскими сандалями песокХрустел на берегу у моря;Солдат был грозен и высок,Все уступали путь ему, не споря;Он — победитель, и его законТеперь для жителей указка;С копьем в руках шагал победно он,Сверкала бронзой вычищенной каска.— «Не затопчи мой круг!» — раздался крик;Солдат остановился с ходуИ увидал, что на песке старикЧертил пред ним какие-то разводы.Солдату некогда, ему был дан приказ —Согнать народ на площадь до закатаИ объявить победы Рима час,А Сиракузы наказать расплатой.Чтобы возиться долго не пришлось,Об это об ничтожество споткнувшись,Солдат копьем проткнул его насквозьИ зашагал вперед, не оглянувшись.Старик упал. Не боль и не испуг,Но мысль в тоске последней угасала,Мысль, прерванная грубо, как тот круг,Который кровь струями заливала..На площади толпа, и пламенный закатНа генерала лился, как победа.С копьем в крови стоял пред ним солдат;— Ты всех согнал? Не вижу Архимеда…

Греция

Если в Греции вы не бывалиИ не видели вы Парфенон,То тогда вы поймете едва лиТех, кто в Грецию сильно влюблен.О, богиня Афина Паллада,Дочерь Зевса и мудрости мать,Я приехал в страну Элладу —Ее древности повидать.Побродить по прекрасным руинамИ вдохнуть, что пропало в веках, —И в Олимпии, и в Афинах,Ив священных дельфийских садах.Наш отель — на уступах Парнаса,В середине крутого пути.Видно, не было сил у ПегасаДо вершины меня донести.Но с упорством на эту вершинуЯ и сам, без коня, заберусь;И представил на миг я картину —Я стою в окружении муз [151].Я от радости чуть не заплакалИ стеснилось дыханье в зобу.— Предскажи, о дельфийский оракул,Мне оставшейся жизни судьбу.В наши дни и оракул — безбожникДля ответов глядит в интернет.Устарел Апполонов треножникЗа прошедшие тысячи лет..И оракул включил свой компьютер,Посмотрел и с улыбкой сказал:— Ты покатишься вниз, но не круто,Сохранив свой душевный накал.

Сфинкс

Я видел всех людей поклоныЗа все прошедшие века,Внизу стояли фараоны,На них смотрел я свысока.Потом раздался топот конский,Скакун летел, что было сил,И Александр МакедонскийКоня в галопе осадил.Он здесь властитель был державный,Он не боялся никого,Он думал, что мы были равны.Гордец! — я выше был его.Блестело римское железо,Полки сошлись со всех сторон,Высокомерный Юлий ЦезарьКо мне явился на поклон.И за любовником назавтра,Блестя короной золотой,Сошла с носилок КлеопатраИ пала ниц передо мной.А после них почти по бровиМеня засыпало песком,Арабы здесь потоком кровиЕгипет залили кругом.О, много крови человечьей —Сраженья, крики, вопли, стон…А позже — звук французской речи,Передо мной Наполеон.Не мог глазам своим он верить,Дивился мне и по путиОн приказал меня измерить,Хотел во Францию везти.— Но я с Египтом не расстанусь,Я — часть его великих дней,Я вечный сфинкс, я здесь останусьИ буду новых ждать гостей.Прошедшей славы отголоскиЯ слышу в речи толп людских.Я — царь моей пустыни плоской!Египет весь у ног моих.

Александрия