Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие - Лев Самуилович Клейн

К своим гомосексуальным приключениям Харитонов подходил именно как этнограф, или социолог, или психолог — с исследовательским интересом. Он был очень наблюдательный, тонкий и проникновенный исследователь. У него есть одно чрезвычайно любопытное произведение — Рассказ мальчика — «как я стал таким». Здесь явная перекличка с Уайтовским «Рассказом парня (или, как можно перевести слово boy — мальчика) о себе» (White 1982), хотя Уайт и Харитонов несомненно не слышали друг о друге: Харитонова при жизни не печатали даже по русски, а книга Уайта вышла вскоре после смерти Харитонова. Но если книга Уайта, по общему мнению, полна автобиографическими мотивами, то все же они даны в литературной переработке. У Харитонова же вообще автобиографичность и минимум обработанности входят в основы творческого метода, все его рассказы выглядят как главы его дневника. А этот рассказ — особенно. Он явно написан без малейшей надежды на то, что будет когда-либо напечатан: и тема, и авторская позиция, и нецензурные слова не позволяют сомневаться в этом. Очень похоже, что повествование представляет собою просто запись действительного рассказа приезжего юноши по свежим следам, возможно, даже без каких-либо добавлений из другого авторского опыта. Просто запись для памяти.

Персонаж от автора (видимо, сам Харитонов) очень профессионально ведет типичное интервью психоаналитика. Паренек рисуется; интеллигентному, но явно сексуально заинтересованному знакомому хочет представить себя наивным, чистым, совращенным только недавно. Заботится о достойном образе и… набивает себе цену.

«Значит, на 8-е марта я поехал в Москву (из Иж-ска). Вот тут я и узнал.

Нет до этого была история с этим народным художником. Он пришел к нам в училище, попросил придти к нему попозировать. Ну и потом начал заговаривать на эти темы, но всё так деликатно, и, главное, отношения учителя и ученика <…> да мне бы с ним было противно, ему 60 лет, я его только уважал как человека. Он меня многому хорошему научил. А в постели мы с ним больше просто так лежали, ему просто нравилось погладить меня, он восторгался мной, моей фигурой…». Художник и направил его в Москву, посмотреть музеи. «Ну и в Москве я узнал: в аэропорту в Быково зашел в туалет, там всё написано, загляни в такую-то дырку, и там один поманил меня пальцем, сделал мне минет через дырку».

— А откуда узнал что в центре собираются?

«А вот мне этот сказал и предложил встретиться. С ним я не встретился, но за эти дни встречался с другими, вот так я всё это и узнал. Ну, стоило мне появиться, все сразу подходят, я с этим не иду, с тем не иду, смотрю кто понравится».

Всё выглядит очень просто и соответствует стереотипу. Местный интеллигент начал приобщать простого паренька к гомосексуальному общению, но очень умеренно, а столичные «тусовки» окунули в разврат. Интервьюер подозревает, что это только поверхностное впечатление, что парень лишь приоткрыл свой опыт, и за его монологом следует искусно, осторожно сформулированный вопрос:

— Ну а раньше в детстве, что-нибудь такое бывало, наверное, с каким-нибудь школьным товарищем, так, по-детски? —

«Да, был один друг, мы с ним друг у друга дрочили».

— Часто?

«Да как только никого нет, так и подрочим. Но только дрочили, больше ничего».

— А девушки у тебя бывали? —

«А как же, конечно».

— А почему нет постоянной? —

«Ну они глупые какие-то все, и постоянной девушки у меня не было, а что, просто ходить с ней, провожать и говорить неизвестно о чем, неинтересно. Они же не стремятся спать, им больше нужна просто любовь и провожания. Ну а так, отдельные случаи, да, мне очень понравилось. В колхозе с одной, я заметил по часам, я ее пахал час десять минут, как эксперимент, я регулировал, чувствую, скоро конец, я придерживаю, она уже истекала ручьями».

— Ну а тебе приятней с девушками или с парнями? —

«Да, с девушками, конечно, там у нее внутри всё так обволакивает, приятно, мокро всё время».

На этой стадии парень предстает сексуально чуть более опытным, но в основе своей гетеросексуальным. Однако знакомство продолжается, интервьюер расположил его к себе, парень проникся доверием, и «постепенно он рассказал больше и о тех днях в Москве и о всех своих связях». И тут выясняются его гораздо более ранние, бурные гомосексуальные приключения, и, что главное, возникшие по его собственной инициативе.

«Вообще-то, честно говоря, началось всё не в Москве в Быково; и не с художника. А когда я однажды был проездом в Кирове, я зашел в туалет, и там была надпись перейди в другой туалет на такой-то улице. Я пошел туда».

— А не боялся, не было противно? —

«А меня никто в городе не знал, я никого не знал. И вечером уезжать. И вот там стоит один такой страшный, правда, молодой, в очках, губастый. И он мне предложил зайти с ним в кабинку, две разные кабинки рядом, он меня оттуда так пальчиком поманил и взял в рот. О! А там еще лучше, чем в п…е, еще мокрее. И рот у него такой большой, зубами не царапает, так всё мягко. Я был прямо в экстазе. И он был в таком восторге, говорит — у тебя такой большой! давай снова встретимся! Я говорю нет не могу, сегодня уезжаю <…> Так вот, когда я приехал в Иж-ск, я стал искать таких людей.

<…> Так вот, с народным художником. Когда он зашел к нам в училище, я всё это знал. И сразу понял, что к чему, когда он меня к себе зазвал».

Оказывается, народный художник был вовсе не инициатором — парень искал и ждал таких, художник просто подвернулся. В Москве же, когда парень попал в центр, освоился там,

«и здесь самое главное было знакомство: подошел ко мне в последний вечер Миша такой, приятный, с усиками, он мне сразу понравился больше всех и мы поехали к нему <…>. Мы зашли с ним в ванную, он там сзади смазал мне,