Альберт Голдман - Джон Леннон

3 мая 1978 года, когда Ленноны вот-вот должны были вступить во владение своей недвижимостью, на одной из ферм, принадлежавших им во Франклине, случился пожар, во время которого были разрушены сарай, гараж и значительная часть основной постройки. Полицейское расследование определило, что пожар явился следствием умышленного поджога, который оказался первым из целой череды аналогичных происшествий, затронувших собственность и других инвесторов этого региона. Ферма старого Макленнона так и не была возведена.

Серьезный финансовый кризис, которым завершился 1977 год, еще более отчетливо обозначил отличия в характерах Джона и Йоко. В то время как жена с головой ушла в работу в поисках выхода из сложившейся ситуации, муж отказывался брать на себя хоть какую-то ответственность. Не желая ничего слышать о деньгах, Джон выдал Йоко генеральную доверенность и уполномочил ее полностью контролировать все его состояние. С этого момента именно она выписывала чеки, подписывала контракты и вела себя в вопросах бизнеса так, словно была Джоном Ленноном.

Глава 64

Каменная задница

В 1978 году Джон Леннон перестал походить на самого себя. Истощенный диетами, голоданием, странным образом жизни, он стал весить не более 60 килограммов. Потеряв интерес к окружающему, Джон редко вылезал из постели и постоянно находился под кайфом – будь то таиландские палочки, галлюциногенные грибы или героин. Когда он не спал, то казался погруженным в некое подобие транса. Несмотря на то, что он продолжал считать себя ответственным за ведение домашнего хозяйства и уход за Шоном, мало кто замечал его присутствие в доме. Прислуга, работавшая на Леннонов, только диву давалась: «Неужели это и есть настоящий Джон Леннон?»

Леннона постигла судьба Говарда Хьюза и многих других подобных ему состоятельных отшельников. Найдя в лице Йоко человека, готового взвалить на свои плечи ответственность за его существование, он совершенно оторвался от действительности. Джон поселился в фантастическом мире «Imagine», в котором все сущее не имеет значения, а любая фантазия безо всяких усилий может воплотиться в жизнь силой волшебства.

Но вместо того чтобы обрести покой, Леннон был постоянно чем-то недоволен: плохо работал телевизор, не принесли утреннюю газету, что-то не так на кухне. Здоровье Джона оставляло желать лучшего: он жаловался на простуду и высокую температуру, расстройство желудка и запоры, мигрени и зубную боль, озноб и тахикардию. Леннон никогда не обращался за профессиональной помощью к врачам, так как понимал, что любой доктор первым делом потребует, чтобы он прекратил принимать наркотики. Эмоциональное состояние Джона было ничем не лучше физического, только теперь его раздражительность проявлялась иначе: он отыгрывался на детях и домашних животных.

Помимо всего прочего, Леннон постоянно жаловался на то, что был лишен удовольствия позагорать на море. Поэтому весной 1978 года Иоко повезла всю семью в «Кариббиан Клаб», расположенный на Большом Каймановом острове, причем выбор ее был довольно странным, так как в то время Кайманы не считались местом отдыха, а рассматривались исключительно как крупнейшая оффшорная зона в Западном полушарии. Прибыв частным реактивным самолетом из Майами, Ленноны разместились в отдельном коттедже, стоявшем прямо на берегу, и принялись наслаждаться солнечными каникулами. Так продолжалось до тех пор, пока не пришло время отправляться в Японию.

После прошлогодней поездки на родину Йоко понимала, что с Джоном надо обходиться осторожно. Продолжительность пребывания в Японии была сокращена, а жизнь в «Окуре» стала для Леннона чем-то вроде отдыха в санатории. Ежедневно, часто вместе с Шоном, Джон плавал в роскошном гостиничном бассейне, после обеда ему делали массаж шиатсу, а в остальное время он наслаждался дневным сном и здоровой пищей, которую чередовал с посещением изысканных ресторанов и дегустацией диковинных яств. Джон всегда был большим любителем ходить по магазинам. Он отправлялся в токийскую «Электроник вилледж» и затоваривался последними электронными новинками, как, например, цветной телевизор с экраном в 30 дюймов по диагонали. Он покупал много одежды: кимоно, японские сандалии и другие предметы восточного облачения.

Несмотря на здоровый образ жизни, существование Джона было напрочь лишено интеллектуального и креативного начала. Как и в Нью-Йорке, он совершенно не соприкасался с окружающей жизнью и не обращал внимания на культурные ценности, до которых можно было дотянуться рукой.

Из Японии Ленноны вернулись в сентябре 1978 года. Няня Шона Масако решила остаться на родине, устроившись на службу к матери Йоко, которая вскоре отпустила ее на пенсию. Ее бегство было вызвано непрерывными ссорами с Иоко, к которой она потеряла всякое уважение. Как и большинство соотечественников, Масако не могла мириться с поведением Йоко. Как-то она даже шепнула Марии Хеа, что Иоко ненастоящая японка, потому что у нее волнистые волосы, которые якобы достались ей в наследство от бабушки, имевшей в свое время роман со скрипачом из России.

Для Иоко было не в новинку лишиться прислуги, однако «Нана», как называл ее Шон, была совсем другое дело, поскольку с самого рождения она заменила ему мать. Но еще хуже было то, что Шону была уготована судьба Джона, который в детстве постоянно терял близких: все последующие няни не выдерживали общения с Йоко и быстро исчезали, что не могло не сказаться на психологическом состоянии ребенка.

Что же касается Джона, то как он ни старался соответствовать взятой на себя обязанности хранителя домашнего очага, у него ровным счетом ничего не получалось. С одной стороны, он старался всячески защитить маленького сына, осыпал его подарками, менял подгузники, а с другой – проводил с ним очень мало времени и при этом отказывался заниматься его систематическим воспитанием. Джон поклялся, что его сын никогда не пойдет в школу и что Шону не придется страдать так, как страдал в свое время его отец. Тем не менее едва мальчику исполнилось три года, как его отправили в детский сад. Джон объяснил это тем, что дома Шон получал так мало внимания от матери и так много нездоровых вибраций от отца, что лучше ему было держаться подальше от Дакоты. Но и этого убеждения Джон придерживался совсем недолго. Стоило Шону пожаловаться на воспитателей, как его немедленно из сада забрали.

Когда Йоко оставляла Джона без присмотра или отправляла куда-нибудь проветриться, он возвращался к своим прежним привычкам. Именно так и случилось в конце сентября 1978-го, когда Иоко купила ему билет на Гавайские острова.