Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы к истории моего времени - Семен Маркович Дубнов
3 мая. Третьего дня кончил эпоху «греческого владычества» и опять попал всецело под владычество ужасов дня, от которых спасался в часы исторической работы... Евреи изгнаны из всей Курляндии с женами и детьми. Митаву они очистили в сутки и бросились в Ригу. Оттуда их погнали в глубь черты. Россия ведет две войны: одну общую, другую против шести миллионов своих евреев, у которых она берет полмиллиона солдат и в то же время — заложников... Говорить о фактах не дает цензура. «Новый Восход» закрыт на все время военного положения.
Вчера вечером собеседование с молодежью высших учебных заведений. Выдвинул следующие тезисы: освободительные лозунги войны — «против милитаризма» и «борьба за свободу малых наций...» Обмен мыслей затянулся поздно...
5 мая. Ужасы продолжаются. Евреев изгоняют из Ковны и Поневежа... Закрыты пути исхода, пути борьбы.
6 мая (первый день Шовуоса). Вчера был обыск в здешней главной синагоге: искали — аппарат для сношений с неприятелем по беспроволочному телеграфу! Был обыск и у председателя общинного правления Варшавского{566}, человека консервативного и патриотичного...
7 мая. Ведется открытая официальная агитация с адскою целью — свалить ответственность за военные поражения на евреев, Сейчас прочел сообщение из военной газеты «Наш вестник», органа штаба северо-западной армии, что в местечке (Кужи) близ Шавли евреи предали русский отряд в руки немцев, спрятав последних в подвале и затем сигналом вызвав их оттуда... В результате сотни повешенных и сосланных невинных людей... Сейчас сообщили, что это известие напечатано и в «Правительственном вестнике» и расклеено на улицах. Что делать? Послать на имя царя или Совета министров всенародную петицию о том, что играют жизнью шестимиллионного народа, полмиллиона которого сражается в рядах армии? Но поможет ли крик ужаса убиваемого перед палачом, занесшим топор?
Часто думаешь: откуда это безумие юдофобии в такой момент? Психологически это объяснимо. Палач по-своему боится своей жертвы. Юдофобам, тиранившим евреев тридцать лет, совесть подсказывает, что евреи должны мстить своим гонителям, и это должное превращается в умах палачей в сущее.
8 мая. Мучительные, тревожные беседы, совещания без конца. Вчера вечером развивал идею массовой петиции-протеста в «Национальной группе» («Фолкспартей»). Предстоит заседание пленума. Сейчас лихорадочно набросал план массовой петиции для совещания. Будут, конечно, возражения, но все же верится, что готовность к гражданской жертве выросла в последние дни.
10 мая. Кошмар усиливается. Творится безумное и преступное. Из Ковны и губернии выселены в один день (5 мая) несколько десятков тысяч евреев. В приказе командующего армией, опубликованном сегодня, говорится о поголовном выселении евреев... и о ссылке их в Полтавскую и Екатеринославскую губернии. Несчастных изгнанников заперли в скотские вагоны и на вопрос: «Куда нас везут?» отвечали: «Куда приказано...» Работа заброшена. Ум лихорадочно работает в одном направлении: крикнуть от боли на весь мир! Но мир разгорожен военными кордонами... Где наши русские защитники, друзья, недавно твердившие о пробудившейся совести? Пока молчат.
11 мая. Ярость врага несколько унимается. Есть надежда на приостановку дальнейших выселений из Литвы и даже на возвращение ковенских евреев, уже изгнанных и разоренных. Это, по-видимому, результат последнего заседания Совета министров, где Маклаков заявил, на основании донесений губернаторов, что поголовные выселения евреев разоряют край... Было решено сделать представление верховному главнокомандующему или царю о горькой необходимости пощадить евреев.
16 мая. Что творится в Литве с евреями — не поддается описанию. Рассказывают о десятках тысяч изгнанников, нахлынувших в Шовуос в Вильну, с малютками на подводах. Возврат ковенцев, рассеявшихся по России, пока фикция...
24 мая. Сейчас принесли мне копию письма думского депутата Фридмана на имя Горемыкина. Выражен сильный протест против предложения (властей) изгнанникам дать заложников за право вернуться на родину. Но этого мало, и у меня все еще зреет план всенародной петиции-протеста...
27 мая. Заседания дневные, вечерние, ночные. Уходишь (из заседания) в фантастических утренних сумерках, измученный волнующими прениями, чтобы в следующий вечер опять проделать то же. Вчера мои два предложения в пленуме страстно дебатировались и приняты. Первое (о комитетах помощи еврейским жертвам войны в союзных и нейтральных странах) принято целиком, а второе (о петиции протеста) в урезанном виде: подписи представителей общин и учреждений вместо массовых подписей, протест без элемента «петиции», хотя я доказывал, что в этом элементе только сгущенный протест. О последнем ограничении особенно сожалею, ибо придаю большое моральное значение требованию официального акта, который бы нам сказал, чего мы должны ждать от войны: освобождения или дальнейшего порабощения.
Третьего дня в кругу молодых, будущих (политических) деятелей, развивал тезисы о проблемах момента. Был в ударе и горячо говорил; кажется, отчасти заразил слушателей, хотя среди них оказались и совсем отчужденные от еврейства из молодых адвокатов.
Наши ковенские и курляндские изгнанники все еще скитаются. Бывший здесь съезд еврейских деятелей единодушно отверг предложение дать заложников за право возвращения... В ставке (главнокомандующего) орудует генерал Янушкевич{567} гнуснейший черносотенец, который до войны вдохновлял «Русское собрание» и «Союз объединенных дворян» и сочинял проекты об изгнании евреев из армии. Нагло выдумано донесение о еврейском «предательстве» в Куже, как выяснило расследование депутатов Фридмана и Керенского.
3 июня. Как верующий в высшие идеалы, я хотел бы верить, что после беспримерного взаимоистребления человечество возопиет о вечном мире и пацифизм станет лозунгом века; но скептик, иногда пробуждающийся во мне, недоверчиво качает головой.
Написал для московского журнала «Национальные проблемы» заметку о еврейском вопросе в перспективах войны. Обесцветил ради цензуры, да и то сомневаюсь, пропустят ли. (P. S. Было напечатано.)
7 июня. Ряд дней в попытках излить «великий гнев» в пределах российской цензуры. После «Национальных проблем» написал заметку для «Еврейской недели» в Москве[51], опасаясь за ее участь в цензуре. Некоторое удовлетворение дала мне только новая редакция «петиции» или декларации, составленная, может быть, слишком ярко для официального акта, но в яркости ведь весь смысл этого народного вопля… Ликвидирую дела, готовясь ехать; но в Финляндии новые строгости:
