Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
В целом Ефремов и его соратники по фракции прогрессистов были разочарованы деятельностью Особых совещаний при правительстве, которые на деле оказались «не высшими установлениями, лишь дающими советы и контролирующими действия правительства, а органами исполнительной власти, принимающими решения по ряду технических вопросов и участвующими в их исполнении». По словам прогрессистов, представительство Государственной думы и Государственного совета в Совещаниях являлось лишь «ширмой» для безответственного правительства. Ефремов и его единомышленники вынуждены были признать, что «противоречащее самому существу законодательной власти участие ее представителей в деле управления и на практике оказалось вредным», поскольку «парализует контрольные функции законодательных палат, приводит к подрыву авторитета народного представительства, к возложению на него ответственности, которую оно не может нести, и подвергает его нареканиям, от которых оно должно быть свободно». 28 ноября 1915 года фракция прогрессистов приняла решение об отзыве своих представителей из Особых совещаний (Ефремов, В.А. Ржевский, А.И. Новиков, А.А. Барышников и И.В. Титов).
На фоне углублявшихся противоречий между властью и обществом с конца 1915 года Ефремов и его соратники по фракции призывали оппозицию к более решительной тактике. Поводами для этого служили отказ царя принять депутацию из представителей московских съездов Земского и Городского союзов (в начале сентября 1915 года); назначение черносотенца А.Н. Хвостова министром внутренних дел (26 сентября 1915 года); запрет на проведение в ноябре 1915 года съездов военно-промышленных комитетов, Общегородского и Общеземского союзов; отсрочка на неопределенный срок созыва Думы. В среде прогрессистов раздавались призывы к тому, чтобы «обуздать наглую власть», в связи с этим высказывалось мнение, что «пора поднимать народную массу» (А.И. Коновалов).
31 октября 1916 года прогрессисты вышли из Прогрессивного блока (возражало меньшинство: А.С. Посников, граф А.А. Орлов-Давыдов и др.) в знак протеста против отсутствия в его декларации требований «ответственного министерства» и создания комиссии для расследования действий правительства, которые привели к обострению внутреннего кризиса (прежде всего продовольственной проблемы). Известно их настойчивое стремление добиваться вынесения вотума недоверия Совету министров. Ефремов и его сподвижники провозглашали победу над «внутренним врагом» (самодержавием) обязательным условием победоносного окончания войны.
Констатируя ухудшение ситуации в стране на протяжении 1916-го, Ефремов в декабре того же года заявил с трибуны Государственной думы о том, что «во всю свою величину встал конфликт не Думы уже с правительством, а конфликт страны с правительством». Однако он все еще не терял надежды убедить власть в том, что единственный путь выхода из кризиса – это удовлетворение солидарного требования всей страны, а именно создание правительства, ответственного перед Думой. На рубеже 1916–1917 годов прогрессисты предлагали потребовать от верховной власти немедленно даровать «ответственное правительство» и прекратить работу Думы до выполнения этого ультиматума (не были поддержаны кадетами и октябристами).
В середине февраля 1917 года, выступая в Думе, Ефремов предупреждал о стремительном скатывании России к катастрофе. При этом, по его словам, вся страна «сверху донизу, до мелких частей армии, до глухой деревни, до объединенного дворянства и правых монархистов включительно… глубоко прочувствовала и уяснила себе, как гибельна пропасть, образовавшаяся между народом и властью». В который раз обращая внимание на глубинные причины «бессилия правительства», лидер прогрессистов указывал на то, что «великая опасность, переживаемая Россией, заключается в отжившем, неприспособленном к требованиям времени, старом государственном строе». По словам Ефремова, перемены в правительстве, происходившие с конца 1916 года, подтвердили правоту прогрессистов, всегда настаивавших на том, что «необходима не смена лиц на министерских постах, а изменение всей системы государственного управления, что личный режим, что пережитки самодержавия парализуют живые силы народа и что спасение – в действительной ответственности правительства перед народным представительством, создающей безответственность короны». «Стерта часть негодных грибов на гнилом дереве старого строя, но самое дерево осталось гнилым, оно не может давать хороших плодов, на нем по-прежнему будут расти только ядовитые грибы», – комментировал Ефремов убийство Г. Распутина и отстранение от должностей «нескольких политических авантюристов и чудодеев».
Вывод лидера прогрессистов был однозначен: «бессильное правительство, подавляемое безответственными влияниями, привело Россию к катастрофе», а потому «такой деятельности правительства должен быть положен конец». Настаивая на том, что сама жизнь выдвинула на первый план «всепоглощающий вопрос о нашем государственном строе» («от его разрешения зависит возможность победного окончания войны и спасение страны от экономической катастрофы»), Ефремов был убежден, что лозунг замены режима личной власти парламентарным строем и создания ответственного перед Думой правительства, провозглашенный прогрессистами полтора года назад, стал фактически общим лозунгом всей страны.
«Для спасения родины нам нужна честная, разумная, авторитетная власть, опирающаяся на доверие и одобрение народа, – не уставал он повторять. – Без изменения правового положения правительства никакие законы, никакие мероприятия, никакие общественные организации, никакой состав правительства не смогут оказать в сколько-нибудь решительной мере своего благотворного воздействия. Все они будут парализованы старым личным режимом». Пророческими оказались слова Ефремова, произнесенные под сводами Таврического дворца накануне Февральской революции: «Страна все еще смотрит на Думу и ждет ее слова, но с ужасом и тревогой начинает терять веру в ее могущество. И растет число изверившихся, которые начинают уже искать путей, идущих мимо Думы. Страна накалена недовольством, а близорукая, упорная власть, как будто нарочно наталкивает ее на страшный вывод о невозможности парламентскими средствами борьбы достигнуть создания ответственного перед Государственной думой правительства, от которого страна ждет спасения». 27 февраля 1917 года Ефремов как член думского Совета старейшин выступил за неподчинение IV Государственной думы императорскому указу о перерыве в ее работе до апреля 1917 года.
По поручению Временного комитета Государственной думы (ВКГД) он приветствовал воинские части, входившие в Петроград. Ефремов возлагал тогда надежды на ускорение демократизации страны, он был назначен комиссаром ВКГД в Министерстве внутренних дел, а 6 марта 1917 года – комиссаром ВКГД и Временного правительства на Северном фронте.
Как и прежде, он высказывался за продолжение войны до победного конца, полагая, что после свержения самодержавия война стала «действительно народной», 3 марта Ефремов участвовал в совещании на квартире М.С. Путятина, где обсуждался вопрос о передаче власти великому князю
