У. Мор - «Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941

Глава 6

Крещение кровью

Слегка прищурившись, Каменц рассматривал приближающееся английское судно. Старый морской волк, он никогда не мог до конца понять отношения профессионалов к подобным случаям.

Он был старше, чем большинство офицеров «Атлантиса», и оставил на берегу жену. Каменц считал войну необходимым, но ужасно неприятным занятием, и первым бы порадовался ее окончанию. Он не одобрял начавших ее англичан, однако ненависть, настоящую ненависть, заставляющую людей очертя голову бросаться в бой, он приберегал для франкмасонов и популярного в Германии певца — «сухопутного моряка». Что бы тревожного ни происходило в мире, Каменц упрямо повторял: «Снова эти франкмасоны. В них корень всех зол». Когда же из репродуктора доносился звучный голос Ганца Альберса, приглашавшего насладиться радостями жизни на море, Каменц, словно разозленный бык, выбегал из кают-компании или выключал радио.

Каменц еще раз покосился на английское судно. О да, это действительно англичанин, в каждой своей линии. Длинные поперечные балки, длинная труба, старомодная корма и мрачная, массивная надстройка. Судно английское в своей предусмотрительности и английское в своей классической древности. Каменц почувствовал легкую грусть, ведь прошло не так уж много времени с тех пор, как одновременный заход английских и немецких судов в порт означал дружную попойку.

Офицер, выполнявший на «Атлантисе» административные функции, взирал на приближающееся судно со значительно меньшей долей ностальгии. Человек серьезный, член партии, он был очень удивлен, когда война занесла его на военно-морской флот. Но он был искренне предан фюреру и рвался служить ему. Даже во время приступов морской болезни, коих было немало, он сохранял чувство гордости своей принадлежностью к великой партии. Он не мог опустить бинокль — мешало волнение — и уже в который раз изучал каждую деталь судна противника. Чаще всего его взгляд останавливался на красном пятне на кормовом флагштоке. Это было свидетельство происхождения, символ служения стране, флаг, от присутствия которого в океане фюрер пожелал избавиться.

Итак, это было начало. К нему мы готовились долгие месяцы на берегу. Начиналась наша война.

Еще не успел отзвучать сигнал тревоги, как мы уже стояли у орудий, и даже самый толстокожий из нас почувствовал, что с появлением английского судна у нас начинается новая жизнь. Помню, я подумал, что еще немного, и мы переступим черту, отделяющую притворство от реальной жизни. Для нас наступал момент истины.

Даже сегодня, спустя пятнадцать лет, я отлично помню чувство облегчения, сменившее первоначальное возбуждение от встречи с судном «Сайентист». Скорость развития событий резко снизилась, их неторопливость казалась почти насмешкой — душа требовала немедленных действий.

Я оглянулся. Ситуация была уже давно отработана нами на тренировках. Последовательность действий основывалась на аналогичных прецедентах — операциях рейдеров периода Первой мировой войны. В определенном смысле информации было вполне достаточно. Сначала — сигнал, требующий остановиться, затем предупредительный выстрел перед форштевнем вражеского судно и в заключение — вежливое принятие капитуляции. Но у нас сохранялось ощущение, что историки не слишком подробно описали все, что должно происходить между моментом первоначального обнаружения противника и прибытием на борт «гостей». В общем-то мы были готовы к некоторым отклонениям, допускали, что между прологом и эпилогом может происходить нечто большее, чем описано историками.

Что ж, посмотрим. Будем учиться на собственном опыте.

Англичане видели на нашем мостике только двух человек: капитана и меня — вахтенного офицера, ответственного за передачу приказов капитана и их выполнение. С мостика английского корабля нельзя было заметить артиллериста Каша и трех матросов, скорчившихся за полотняным ограждением дальномера. Также ничто не указывало на то, что на нашем, можно сказать, пустынном мостике находится старшина-рулевой, торпедный офицер со своими людьми, штурман и группа сигнальщиков.

Вот он, момент истины. Сейчас станет ясно, нужна ли была наша подготовка. А так ли я себе это представлял? Теплый летний день, очень спокойное море, яркое солнце. Если бы не война, самое время расслабиться и отдохнуть. А мы ждали, когда сократится расстояние между нами и противником. Оказывается, очень тяжело вынести пытку двухчасового ожидания, когда минуты кажутся годами и нет возможности отвлечься, чтобы ускорить их бег. Никакой душераздирающей драмы, просто в открытом море медленно сближались два судна, все шло мирно, неторопливо и вполне предсказуемо. Я мысленно видел, где и в каком положении будут находиться противники, когда прогремит предупредительный выстрел.

На шлюпочной палубе наш летный персонал, одетый в летние платья, возил взад-вперед коляски, которые уже обманули офицеров «Сити оф Эксетера». Булла, наш летчик, досадуя на временную безработицу, уныло прогуливался здесь же, облаченный в серый фланелевый костюм. Декорации расставлены, засада подготовлена.

Я прислушивался к монотонным голосам матросов, повторяющих расстояния. 8000 метров, 7500 метров, 7400 метров, 7300 метров…

Сигнальщик уже был готов поднять на мачту сигнальный флаг XL (стой, иначе буду стрелять). Наготове у него был и второй сигнал — не используйте радиопередатчик. Удачная мысль пришла в чью-то светлую голову — использовать разные флаги.

Англичанин приближался. Мы прислушивались к голосу, сообщавшему расстояния, и посматривали на часы. Я опустил бинокль и вопросительно взглянул на Рогге. Тот кивнул. Наше время пришло.

— Fallen Tarnung! [11]

На мачтах взметнулись флаги. «Кран» превратился в орудие номер 3, и конструкция на корме рухнула, явив взорам серую угрозу еще одного 5,9-дюймового орудия. На ветру затрепетал боевой флаг. Вся операция заняла не более двух секунд.

— Как часы, — проговорил один голос.

— Он подохнет от шока, — добавил другой.

А меня охватило странное чувство отрешенности, словно я находился в зале кинотеатра и в пятый или шестой раз смотрел фильм.

Подъем сигналов, приведение в действие небольшого орудия, стоявшего у нас в носовой части палубы, и предупредительный выстрел перед форштевнем судна противника, явившийся весомым подкреплением нашего предупреждения, — все это заняло меньше времени, чем мне потребовалось, чтобы написать эти строки.

Но со стороны англичанина не последовало никакой реакции. Это нас удивило. Во всяком случае, ничего подобного мы не ожидали.