Сергей Кузнецов - Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Итак, Париж 1770-х — временное пристанище российского коллекционера, который поселился на rue Richelie близ Национальной библиотеки. Минуло двадцать лет с момента первого приезда Александра Сергеевича во французскую столицу, но там по-прежнему «день мешался с ночью». Это выражение принадлежит писателю, автору «Недоросля», Д.И. Фонвизину, который в ужасе писал родственникам: «День делают ночью, а ночь днем. Игра и прекрасный пол занимают каждую минуту. Кто не подвергается всякую минуту опасности потерять свое имение и здоровье, тот называется здесь философом».[20]

Философом называли, вероятно, и графа Строгонова, который успевал участвовать в делах общества «вольных каменщиков» и добился там такого авторитета, что в 1773 году участвовал в реформировании французского масонства, а позже даже принял в одну из лож, под названием «Девять муз» Вольтера. Членами той ложи состояли многие выдающиеся художники, музыканты и литераторы — Парни, Делиль, Грез, Верне, Гудон. Там же во Франции Александр Сергеевич купил два десятка картин, преимущественно голландской и фламандской школ, «Амура-Гарпократа» Фальконе, «гробницу Гомера» (заочно) и попросил скульптора Ж.-П.-А. Тассара придать черты императрицы Екатерины II статуе Минервы, той, что граф нашел в его мастерской и немедленно купил.

Мраморная Минерва Тассара сохранилась

И холсты, и все прочие художественные покупки сыграли большую роль в формировании внутреннего мира графа Александра Сергеевича. Они были связаны с конкретными замыслами, воплощение которых не заставило себя долго ждать. Пожалуй, особенно интересной была скульптура Амура. Она представляет крылатого мальчика, пытающегося левой рукой достать стрелу из колчана. Приложив палец правой руки к губам, он как будто бы наблюдает за тем, чтобы шум не мешал его «охоте». Тем менее, чего или кого именно он опасается, остается загадочным. Возможны несколько интерпретаций жеста Амура.

В древнем Египте бог Хор изображался как ребенок сходным образом, он просто сосал свой палец. Его греческий «эквивалент» Гарпократ, изображаемый в той же позе, превратился в божество молчания и тайны. В начале XVII века жест получил новую трактовку Скрытный мальчик стал богом любви, апеллирующим к благоразумию в вопросе выбора сердечной привязанности. Любая из этих интерпретаций в сущности применима к Купидону Фальконе. Но юный бог любви может рассматриваться и ищущим жертву среди своих зрителей. В этом смысле предостережение может трактоваться как призыв к созерцанию вероятнее, нежели к молчанию. Далее мы увидим какой интерпретации придерживался Строгонов.

Г. Робер запечатлел факт совместного со Строгоновым паломничества на могилу Абеляра и Элоизы в Параклете

Именно в парижский период Александр Сергеевич познакомился с «живописцем руин» Гюбером Робером, тот на одной из картин изобразил A.C. Строгонова и себя при осмотре могилы Абеляра и Элоизы. Эту картину ждала необыкновенная, драматическая история в России (о ней будет рассказано в IV части книги). В тот момент она стала собственностью графа, как и те шесть, что были заказаны в 1773 году для особого зала петербургского дома. На одном из холстов представлен собор Св. Петра в Риме, который «возбудил ревность» Строгонова, пожелавшего построить нечто подобное в Петербурге. Сорок лет спустя близ его дома появится храм, который отдалено напоминает римский образец.

Жизнь Александра Сергеевича сложилась таким образом, что накануне своего 40-летия он испытал потребность в храме, идея возвести который заключалась в плафоне-завещании Большого зала его апартаментов. В этот решающий момент мирского бытия он оказался, наконец, под покровительством Минервы, количество ее изображений в доме на Невском проспекте увеличилось. Назову наиболее важные. К богине, написанной кистью Валериани, прибавилась Минерва Тассара, а также Минерва на картине Солимены «Аллегория правления». Две последние он привез после второго большого путешествия в Европу, о котором мы очень мало знаем. Однако без сомнения именно оно привело к окончательному комплектованию Кабинета (музея) и становлению феномена Строгоновского дома.

Глава 8

Любитель искусств

Со временем известие о Строгонове и его доме распространилось по Европе и по Петербургу. Граф Александр Сергеевич даже стал прославляться как покровитель искусств. Пожалуй, своего апогея его слава достигла к 1791 году, когда Гавриил Державин написал знаменитую кантату «Песнь дому, любящему науки, или любителю художеств», положенную на ноты Дмитрием Бортнянским. Рефреном там звучали такие слова:

Науки смертных просвещают,Питают, облегчают труд,Художества их украшаютИ к вечной славе их ведут.Блажен тот муж, блажен стократно,Кто покровительствует им.Вознаградят его обратноОни бессмертием своим.

«Бессмертие» Строгонова обеспечивалось Кабинетом (музеем), в 1791–1796 годах перестроенным Андреем Воронихиным. С другой стороны, очевидно, что сочинение Державина инспирировал сам A.C. Строгонов к возвращению из заграничного вояжа Павла, ему, судя по всему, Александр Сергеевич и хотел показать себя во славе прежде всего. Церемония торжественной встречи отца с сыном, не состоявшаяся в 1756 году, имела место тридцатью пятью годами позже, под сохранившимся плафоном Дж. К. Валериани. С того времени дом вновь делился на две части, а идея строительства собора вновь стала актуальной.

Этапы совершенствования дома графа Александра Сергеевича, в котором Кабинет (музей) занимал самое важное место, мы узнаем прежде всего из уст иностранных гостей. Заметки французского графа Фортиа де Пиля в начале 1790-х, голландца И. Меермана и польского короля Станислава Августа Понятовского в конце того же десятилетия, а также Генриха Реймерса в 1805 году и 1809 годах позволяют, хоть и весьма схематично, воссоздать облик дома.

Де Пиль посетил дом Строгоновых на Невском летом 1791 года. Этот визит особенно драгоценен для нас, ибо вояжер оставил подробные указания о том, что и в какой последовательности показывалось любопытствующим в уже новом, устроенном Андреем Воронихиным Кабинете графа. Поднявшись по Парадной лестнице на второй этаж, гости попадали в Биллиардную. Чаще употребляемое в настоящее время название «Старая передняя» указывает на другую (и может быть более раннюю) функцию этого зала.

Единственный обмерный план второго, парадного этажа невского дома, был сделан в мастерской А.Н. Воронихина между 1796 и 1811 гг. Показывает момент после завершения создания Кабинета (музея) и самое начало длительного периода формирования южного корпуса