Михаил Армалинский - Максимализмы (сборник)

С другой стороны, это говорит о средоточии добра и зла в этих же органах.

Чего только в них ни запихивают, чего только на них ни навешивают. А они, невинные, хотят лишь одного – наслаждения.

Если маленькому дерьму дать маленькую власть, то оно становится больши́м дерьмом.

Если большому дерьму дать большу́ю власть, то оно становится больши́м человеком.

Высшая мера наказания – испытывать боль при оргазме.

Поговорка

Если тебя насилуют, то расслабься и постарайся получить удовольствие

явно придумана мужчинами, ибо женщина сказала бы:

Если тебя насилуют, то напрягись и постарайся получить удовольствие.

Съедобная память – это еда, приготовленная тебе любимой женщиной перед перед тем, как она от тебя уйдёт.

По сути, любое копирование – это попытка клонирования. Всё началось с изображений – с попытки воспроизвести внешность человека. Задача у клонирования и копирования одна и та же – продление жизни. Сначала на плоскости – портреты. Затем в трёхмерном пространстве – скульптуры. С ростом технологии, улучшением материалов точность копирования возрастала: фотография, видео, голография… Но всё это было клонирование лишь внешнего вида. Клонирование облика существа, а не жизни существа. Только недавно генетика подобралась к основам клонирования жизни. Следующий шаг – клонировать не только тело, но и душу в нём пребывающую.

Интересно, что попы всегда противостояли любому клонированию, видно чувствовали, что оно разоблачает их отсебятинскую «религию» и выводит человека напрямую к богу без их надуманного и навязанного посредничества. В течение веков существовали различные запреты на изображения. Наиболее известный – средневековый запрет на изображения бытовых сцен, а позволялись лишь изображения библейских персонажей и событий. Запрет на изображения бога и даже написания его имени существует и по сей день в иудаизме, да и ислам тоже полон запретов на изображения.

Сюда же вписываются и запреты на порнографию: изображение обнажённых и совокупляющихся людей есть запрет на клонирование, воспроизведение самой сути жизни.

Теперь те же попы и им подобные тщатся запретить само клонирование людей, что является совершенным копированием – пространственным и живым изображением, внешне неотличимым от оригинала.

А как было бы интересно клонировать бога! И таким образом вернуться к политеизму. И вообще – каждому по личному богу!

Переход от политеизма к монотеизму является обыкновенной консолидацией религиозных коммерческих структур с целью повышения эффективности управления верующими, и евреи первыми провернули эту сделку.

По сути монотеизм – это монополия.

Однако, оказалось невозможным восторжествовать лишь одной, и три сильнейших монополии (иудаизм, христианство и ислам) разделили сферы влияния словно три мафиозные семейства. Разумеется, что самое молодое и горячее мусульманское семейство помышляет о прибирании к рукам всего религиозного бизнеса.

Увиделась универсальная схема происхождения религий.

1. Обозрев народ, хитрый и крепкий мужик узрел в нём стадо. И решил он им повелевать: стричь, ебать, резать, вести, куда его глаза глядят.

2. Мужик с собутыльниками напридумывал законы и они разбавили их забавными историями. Смысл придумки – обещание народу счастья при условии подчинения ограничениям на секс и на право собственности. Это для того, чтобы секс и собственность для мужика и собутыльников были безграничными.

Литературный талант в деле придумок необходим, тогда как честность – главное препятствие. Записывать законы нельзя, чтобы не оставлять улик самоделки.

3. Мужик объявляет, что эти законы нашептал или наорал ему бог. Таким образом, его болтовня сразу обретает статус вещания, а сам мужик становится пророком или даже родственничком бога.

4. Мужик-пророк так или иначе умирает, но смерть его не признают, ждут его возвращения, а для того, чтобы его, устного, не забыли, ближайшие собутыльники или отстоящие в будущем махинаторы решают нанести что запомнилось, а попутно придумалось – на бумагу. Эту бумагу с записями объявляют волшебной, святой, неприкосновенной, неприкасаемой, нетленной и прочей хуйнёй.

5. Начинается интенсивный marketing and distribution[11] текста как слова божия. Для этого организуется фирма под названием «Церковь». Церковь взымает дань, организует «чудеса», разрабатывает церемониалы, манипулирует поведением своих членов и насаждает текст как источник окончательной истины, а также устанавливает систему наград за следование учению и наказаний за отклонение от него. Духовная жизнь состоит из остервенелого толкования «священного» писания. Из этих толкований и рождается самое страшное зло.

Тот факт, что эта схема универсальна для всех религий говорит не иначе как и впрямь о божественности её происхождения.

Жертвоприношение или пожертвование в храм – это дача взятки богу из расчёта, что он создан по образу и подобию продажного человека. Кем же надо быть, чтобы надеяться, что богу, сотворившему вселенную, требуется лишний баран или сотня у.е.?

Однако жрецы и попы, прикарманивающие жертвуемое добро, умудрились убедить овец в необходимости и этой стрижки.

Сучки на полированном дереве напоминают пизды. Получается, что сучкй напоминают сучек.

Старость наступает, когда новизна начинает не влечь и волновать, а раздражать и пугать.

В таком случае у меня есть шанс умереть молодым.

Всякий раз, когда я ходил на службу в синагогу или попадал на службу в церковь, меня одолевала такая тоска от этих иудео-христианских попов, которые тщились быть моими «учителями», что я брал программку службы и писал на ней стихи. Так у меня написалось немало.

Я давно не хожу в синагогу и тем более – в церковь. Я давно перестал писать стихи.

Быть может, это бог нисходил на меня в храмах и поэтому я там хватался за бумагу?

Теперь я хватаюсь только за пизду.

И бог по-прежнему нисходит. Причём с ещё более поэтическим результатом.

Станция метро «Тайные записки Пушкина».

Из неё вылезает пионер-шпион, которого как пионеры, так и шпионы называют между собой «шпионер» Это был человек, который сумлевается. К нему подошли с паролем: Витя, ты Боря? Он ответил мудро: «Посеешь Витю, пожнёшь Борю». Подошедший сбежал.