Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд
В промежутке между двумя войнами в армии имели хождение всевозможные памфлеты; религиозные идеи и политические учения обсуждались свободно, а имя и принципы Джона Лилберна стали знакомы всем. Солдаты стали требовать гораздо большего, чем парламентские привилегии и реформа церкви, за которые и шла война. Они хотели, чтобы было расширенное избирательное право, более частые созывы парламента, более простое и лучшее отправление правосудия, а также чтобы были отменены торговые привилегии, которые мешали менее состоятельным торговцам. Главные пункты программы были изложены в ноябре 1647 г. в «Народном соглашении» – документе, который продвигали армейские левеллеры и который был предназначен стать основой мира.
Несвоевременная попытка бегства, предпринятая королем, бунт левеллеров в армии, такой же несвоевременный, и, наконец, начало второй войны привели к тому, что «Народное соглашение» было оставлено без рассмотрения. К зиме 1648/49 г. левеллеры в армии стали слабее, чем год назад, и утратили своего самого главного сторонника среди офицеров – острого на язык полковника Рейнсборо, который был убит роялистами в Донкастере.
Приверженцев левеллеров в чинах вдохновляли и организовывали во время двухлетнего мирного затишья между войнами. После полугода возобновившихся боевых действий их ядро осталось, но многие из тех, кто принял идеи левеллеров в месяцы бездействия, когда разговоры или споры были главным занятием, потеряли к ним интерес, снова оказавшись в боях. Офицеры, которых они критиковали как вельмож во время мирной передышки, снова стали их командирами в сражениях, которые принимали решения, рисковали своими жизнями вместе с ними, приносили им победу. Движение левеллеров в армии стало слабеть по мере того, как стали восстанавливаться былое доверие и традиционные обязательства между руководителем и подчиненными, мелкопоместным дворянством и арендаторами, хозяевами и слугами под примитивными стрессами войны. Когда война закончилась, жгучее негодование на короля, который был ответствен за вспышку этой второй войны со всем ее бесполезным кровопролитием, ощущали в равной степени и офицеры, и рядовые. Отсюда и ходатайства о правосудии над Великим преступником – королем.
Но это смелое решение – уничтожить короля – затмевало более важные, но менее страшные требования предыдущей войны. Лидер левеллеров Джон Лилберн, который не участвовал в летних сражениях, осознал это и сразу же понял, как его старые враги, гранды, могут обратить это себе на пользу, сосредоточив все действия и внимание на уничтожении короля, а впоследствии отказавшись удовлетворять любые другие требования реформ.
Лилберн впервые привлек к себе всеобщее внимание как молодой человек, по возрасту чуть старше мальчика, когда получил жестокий приговор от королевского правительства за распространение брошюры против епископов. Подвергшись бичеванию на улицах и будучи привязанным к позорному столбу в Вестминстере, он довольно красноречиво обратился к толпе и демонстративно раздавал экземпляры оскорбительной брошюры даже во время наказания. Это был стройный, лихорадочный, привлекательный молодой человек, обладавший быстрым умом и неугасимым духом.
Когда был созван Долгий парламент, Кромвель взялся за его дело и добился его освобождения. Позже, когда разразилась гражданская война, Лилберн отличился как солдат и дорос до звания подполковника. В 1645 г. он ушел в отставку по соображениям совести, не желая давать присягу, навязанную офицерам Армии нового образца. Начиная с того момента его недоверие к Кромвелю стало расти. Теперь Лилберн в памфлете и ходатайстве выступал за общественные реформы: реорганизацию правосудия, расширение избирательного права, более частую смену парламента и отмену торговых привилегий, которые мешали простому человеку. Так как его методы нападения часто были клеветническими и личными, он постоянно и шумно вступал в конфликт с законом. Он никогда не молчал, редко находился вне стен тюрьмы и неуклонно приобретал все большие популярность и влияние в войсках и среди мелких лондонских торговцев, чьи интересы отстаивал. Самому ему не нравилось слово «левеллер», потому что ни он, ни его последователи верили не в «уравнивание», а в общество, которое откроет возможности, будет справедливым к маленькому человеку и предоставит ему лестницу, чтобы подняться повыше в этом мире. Кромвель, ставший когда-то его благодетелем, теперь был осуждаем как «гранд», «шелковый Индепендент», предатель дела, за которое велась война. Лилберн в равной степени не доверял как офицерам, которые были людьми, обладавшими положением в обществе и собственностью, как сам Кромвель, Айртон, Ладлоу, Уолли, так и людям, которые, подобно Харрисону, Джону Оки, Прайду и другим, сделали карьеру благодаря своим заслугам. Те, кто не был грандами по рождению, стали ими ради выгоды и были «креатурами» Кромвеля.
Когда летом 1648 г. война разразилась снова, парламент освободил Лилберна из тюрьмы не из какой-то любви к нему или симпатии к его идеям, а для того, чтобы он противодействовал Кромвелю и тем самым подрывал единство армии.
Они неправильно оценили характер Лилберна. А он был безоговорочно сосредоточен на самом себе. Все, что писал, было основано на его личном опыте и проиллюстрировано ссылками на собственные достижения и страдания, а также на несправедливые махинации его врагов. Но при этом лично для себя ему много не надо было; он не желал мести. Лилберн хотел свободы для таких людей, как он сам, законодательной реформы и ограничения привилегий. Молодой человек знал, что если он вызовет разногласия в армии и подорвет авторитет Кромвеля, то просто укрепит власть парламента, который, по его словам, не отстаивал «ничего, заслуживающего похвалы или симпатии… в отношении свобод и вольностей народа».
Сразу же после своего освобождения он написал Кромвелю: «Я не отступлю ни от своих изначальных принципов, которым посвятил жизнь, ни от вас, если вы тот, кем должны быть, и тот, как о вас сейчас говорят». Пока длилась война, он держал парламент в курсе требований левеллеров, подавая ходатайства об упразднении десятины и торговых привилегий, освобождении людей из долговых тюрем, реформе уголовного законодательства, особенно в отношении смертной казни, о более милосердном обращении с бедняками. Как только роялисты потерпели поражение, он безапелляционно написал Кромвелю письмо, в котором настаивал, что свобода народа при справедливом правительстве – «единственное подразумеваемое окончание войн».
Ответ пришел косвенный. Очевидно, подстрекаемая
